Делясь с Мелешиным подробностями своих отношений с председателем облисполкома по поводу злополучного письма Воробьева, Филиппов преследовал одну цель: Славянов, услышав из его уст про письмо изобретателя, от которого практически отмахнулся, сделает правильный вывод. Ведь черкни он тогда нужную изобретателю резолюцию, на которую тот имел полное право, и не появилась бы эта бумага из Комитета по делам изобретений. Вспомнив и поразмыслив обо всем этом, Славянов уже не будет рубить с плеча. Это утешительное предположение несколько успокоило Владимира, и он с надеждой посмотрел на секретаря облисполкома, который мог серьезно уменьшить силу разноса, уже вполне отчетливо видневшегося на жизненном горизонте Филиппова.
— А откуда он появился, этот Воробьев? — спросил Мелешин, слегка прищурившись.
— Знакомый собкор одной из газет подсунул своего брата, как по злобе.
— Теперь и мне все стало ясно, — сделал свое заключение Мелешин. — За исключением одного: а как же ты ему звонил, если у него не было домашнего телефона? — И он пристально посмотрел на Филиппова.
— Так я все-таки договорился с Юшаниным, — пояснил Владимир. — И он установил ему телефон. Письмо сейчас у него. А Воробьев в то время находился в Москве. Как и зачем он туда ездил, не знаю.
— Хорошо, что вопрос по установке телефона решался с твоим участием, — сказал Мелешин и предложил: — Узнай, может, изобретатель вышел из больницы? Если нет — навести и переговори с ним. Мой тебе совет: срочно напиши в комитет письмо о своем отказе от авторства. А мы с ответом особо торопиться не будем. Теперь я в курсе всей истории и сам доложу о ней председателю, когда он вернется из Москвы.
— Анатолий Петрович, а может, будет целесообразнее доложить шефу после выступления на совещании? — спросил с тайной надеждой Филиппов. — День-два, думаю, роли не сыграют?
— Он где выступает?
— В юго-восточной зоне.
— Ты готовил выступление?
— Да, вместе с «бригадой» старался.
— Я тебя понял. Предложение дельное. Согласен. Доложу после совещания. Однако ты все-таки постарайся поскорее разыскать Воробьева, — напомнил Мелешин. — Но первым делом готовь письмо в комитет. Потом мне покажешь его. Никому бы я не пожелал оказаться сейчас на твоем месте. Думаю, за самовольство крепко схлопочешь. Все. Не теряй времени и держи меня в курсе.
— Обязательно! — заверил Филиппов и, выйдя от секретаря облисполкома в коридор, почувствовал, что страшно взмок, даже рубашка прилипла к телу.
Владимир, ослабив галстук, расстегнул две верхние пуговицы рубашки, а в своем кабинете первым делом открыл форточку и только после этого, сев в кресло, посмотрел на часы. Идти в обком на занятия, чтобы увидеть там Смуркова, конечно же, уже поздно. Свободных мест даже в заднем ряду у двери может не оказаться, а проходить через весь зал на передние кресла и мозолить всем глаза своим опозданием тоже было ни к чему. Да и не это сейчас главное. Надо, не откладывая, спасать себя. Дело с письмом из комитета сразу приняло публичный и нежелательно серьезный характер. Тут так просто уже не отвертишься: придется отвечать. Вопрос лишь в том, какое наказание выберет председатель облисполкома.
Волнуясь, Владимир вынул из стола «Папку для сена» и там, в копиях документов, которые отсылали в комитет для регистрации изобретения, нашел домашний адрес и номер телефона Воробьева; переписал их в свой ежедневник, продолжая с ужасом думать о том, как он крепко вляпался с этим авторством — по самые уши. Мелешин тут прав — не позавидуешь. Возможны всякие варианты последствий, не исключается даже и такой, что придется расстаться с насиженным и удобным креслом! Но, безусловно, последнее слово за шефом: как он решит — так и будет. А пока надо сделать то, что в своих силах, — встретиться с Воробьевым. А если он не захочет? Надо постараться сделать так, чтобы захотел!
Наметив схему предстоящего разговора с ним, Филиппов потянулся к трубке городского телефона, но его опередили — зазвонил черный аппарат, номер которого знали лишь самые близкие и доверенные люди.
— Как дела, Владимир Алексеевич? — поздоровавшись, бодрым голосом спросил Буравков. — Мы вечерком в сауну собрались. Не желаешь присоединиться?
— Спасибо за приглашение, но не смогу: неотложные дела появились. Давай, Саша, до следующего раза. Пока!