— Теперь понял, — заулыбался в ответ на эти слова Филиппов и, зная, что Лужбинин дружит с одним из очень известных космонавтов страны, имеющим в их экологически чистом лесном районе участок и дачу, поинтересовался: — Генерал приглашает?
— Именно! Полевой, скажу тебе, — это большой и глубоко порядочный человек. Он помогает району. И я не могу отказать ему, если у него возникли ко мне какие-то не телефонного разговора вопросы. — Лужбинин расстегнул теперь уже верхнюю пуговицу рубашки и добавил, тяжело отдуваясь: — А здесь у меня много дел в сельхозтехнике, в банке кое-какие, да заодно хочу узнать, когда ты соберешься к нам?
— Я вот как раз сижу и думаю, как мне быть, что делать? Тут есть одна закавыка, — не уточняя пока какая, Филиппов протянул председателю райисполкома письмо о выделении средств на благоустройство района.
Лужбинин посмотрел на резолюцию, расплылся в довольной улыбке и, аккуратно убрав письмо в свою папку, поблагодарил Филиппова за помощь.
— Ну и что ж надумал, Владимир Алексеевич? — поинтересовался он вновь. — Когда появишься в нашем лесном краю? Напоминаю: для рыбалки все готово. Пустыми домой не вернетесь. Оттягивать особо не следует. Мое предложение — ехать прямо сегодня. Вместе с Буравковым.
— В том-то и проблема, что сегодня не можем!
— Тогда завтра.
— Николай Александрович, а может, ты к нам присоединишься сегодня? — Филиппов рассказал о намеченном на вечер шашлычнике и его участниках.
Обычно, узнав о составе гостей, радостно соглашались все, кого он приглашал.
— Да-а! — с чувством протянул Лужбинин. — Компания солидная. И я всей бы душой, но, к сожалению, не смогу.
— Это ж почему? — искренне удивился Владимир.
— Никаких тайн — со мной дочь. Мы за женой в больницу приехали. А выдумывать какие-то причины, чтобы самому остаться, а их домой отправить — не в моем характере, — пояснил Лужбинин и тут же предложил: — Может, завтра, Владимир Алексеевич, вместе с Буравковым после шашлычника — прямехонько в лесок, ко мне? А? Во второй половине дня. Пусть он шофера своего возьмет. Для вас даже хорошо после шашлычника-то — дорогой развеетесь. А вечерком, пока еще светло, глядишь, по леску немного побродим, потом в баньке попаримся. Вам совсем полегчает. А с утречка, в воскресенье, опять в лесок, на озерко, потом на речку. Так и наловим рыбешки-то!
— Вариант заманчивый. Я принимаю его, — согласился Филиппов. — Завтра часиков в десять-одиннадцать я позвоню вам домой, на квартиру, и сообщу, когда выезжать будем. Буравков давно ждет сигнала. Ему хочется свою «Волгу» побыстрей обкатать. Хотя за руль, правильно говорите, после шашлычника самим нельзя, а вот шофера его посадим. Думаю, получится, Николай Александрович. Ждите. Тогда все. Мне еще выступление шефа надо вычитать. Он сегодня выезжает. Уже скоро. В южные районы области, а она у нас, сами знаете, большая. Целое государство.
— Вам не позавидуешь, Владимир Алексеевич. Нелегкий у вас хлеб, потому не раздумывайте — приезжайте. Отдохнете от забот. Буду ждать! — Лужбинин поднялся со стула. — Договорились?
— Договорились! — согласился Филиппов, и, пожав друг другу руки, они расстались довольные.
Минут через тридцать, передав текст выступления председателю, Владимир позвонил Буравкову с предложением подтягиваться к облисполкому и ждать его в машине во дворе у котельной, заранее прикинув, что к этому времени Славянов уже наверняка уедет.
По традиции провожать председателя вышла вся троица: Леснов, Филиппов и Липатов. В хорошем настроении Славянов положил папку на переднее сиденье, затем повернулся к своим помощникам и самым спокойным тоном объявил неожиданно на прощание:
— Домой вернусь в воскресенье. Где-то около обеда. Машин привезет мне готовый экземпляр выступления. Пришла телеграмма правительственная. Приглашают на заседание Совета Министров республики. Наша область в числе нескольких слушается по вопросу о значении племенной работы в деле развития животноводства. Я сказал Машину, чтобы всех собрали к трем часам. Вы, — председатель рукой указал на Леснова и Липатова, — отдыхаете. А ты, Владимир, должен быть обязательно. И пригласи машинисток. Если одна справится, пусть будет одна. Ясно?
— Ясно. А большое выступление, Иван Васильевич? — спросил заметно сникший Филиппов.