— Славянов уже отправился в свой кабинет. Выслушивает предварительный итог проверки. Это надолго. А потом у них предусмотрен ужин в малом зале столовой. Пора, пожалуй, и нам запрягать телегу. Панкратов беспокоится: медвежатина остывает.
— Минут через десять выходи, — поддержал его предложение начальник управления культуры. — Заканчиваю вычитывать справку для обкома партии.
Сбор друзей и близких знакомых у директора цирка Панкратова стал прочно укоренившейся доброй традицией, начало которой, мало кто помнил об этом, пошло со дня пуска нового здания. Обычно яркое подтверждение своей жизненности эта традиция находила в дни революционных праздников, когда после демонстрации друзья и знакомые, руководители всех рангов, не желая толкаться в переполненном транспорте, прямым ходом из рядов демонстрантов следовали в кабинет Панкратова. Кабинет у него был до удивительного вместительный, и в нем всегда хватало всем места. В праздничные дни поток гостей здесь не прекращался до глубокой ночи: одни, уже навеселе, то и дело поглядывая на часы, уходили; другие, с портфелями, сумками или пакетами, занимали их места, и все были довольны. Произносились то и дело тосты, и Панкратов и кто-нибудь из работниц буфета едва успевали менять посуду.
До праздника было далеко, но повод для встречи имелся весьма неординарный. В цирке выступала труппа известного на всю страну народного артиста Ивана Пилатова, который много лет работал с дрессированными медведями. И вот экстраординарный случай: на одной из репетиций неожиданно взбунтовался огромный самец по кличке Смурый, так что даже царапнул лапой жену дрессировщика, которая выступала в одном из номеров программы. Хорошо, что на помощь артистке вовремя подоспели сам Пилатов и находившиеся начеку охранники и ассистенты. Поэтому последствия нападения оказались не очень опасными. Однако подобное проявление агрессивности у Смурого было уже не первым. И Пилатов решил: «Довольно! Терпеть его выходки и дальше уже просто опасно». Комиссия составила акт, и судьба Смурого была решена.
Круг друзей, приглашенных «на огонек» к Панкратову, в этот раз ограничивался, как говорится, самыми-самыми заядлыми посетителями, хотя и их набралось более чем достаточно: два стола, приставленных один к другому, не вмещали всех собравшихся. Но в тот момент, когда появились Лухманов и Филиппов, несколько из них уже прощались, собираясь уходить. Среди них оказался и народный артист России Александр Гладилов, увидев которого, вошедшие, не сговариваясь, остановились и, поочередно пожав друг другу руки, обнялись и расцеловались, потом поинтересовались, как живет солист оперного.
— У меня все нормально, — отвечал оптимистично Гладилов, — а вот Леха Курлацкий опять в больнице.
— А что с ним? — поинтересовался Филиппов.
— Опять голова. Боли, говорит, ужасные, — сообщил Гладилов и пояснил: — Война давно закончилась, а последствия контузии до сих пор сказываются.
— Надо бы навестить его, — предложил Филиппов, однажды лежавший вместе с Курлацким в больнице.
— Согласны, — единодушно поддержали его Гладилов и Лухманов.
Народный артист тут же воспользовался случаем. Отведя Филиппова чуть в сторону от двери, сообщил вполголоса:
— У меня к тебе есть просьба. Личная.
— Тогда заходи не откладывая прямо на этих днях. Лады? — И услышав от артиста ответное: «Лады», Филиппов дружески пожал ему руку и двинулся вслед за Лухмановым поближе к застолью.
Поздоровавшись с присутствующими, явно довольные стечением обстоятельств, они заняли освободившиеся места, которые оказались рядом с Малаховым, начальником отдела снабжения и сбыта облисполкома, другом Панкратова и Лухманова. Пока усаживались, молодая официантка из буфета сменила им приборы.
По традиции парадом командовал сам Панкратов.
— За опоздание обоим штрафные! — объявил он капитанским голосом.
— Мы не возражаем! — парировал весело Филиппов, открывая принесенную с собой бутылку «Посольской» и наливая себе и соседу по полной рюмке. — За хозяина! И пусть всегда горит в твоем кабинете, Иван Миронович, добрый свет. И пусть всем, кто приходит к тебе «на огонек», всегда хватает в этом доме тепла и сердечности, дружеского расположения. Будь здоров, Иван Миронович!
Медвежатина вначале не особо пришлась по вкусу Владимиру. Она показалась ему слишком пресной. Но когда подали жареные куски, да после четвертой рюмки, он аппетитно поглощал ее вприкуску с зеленью и солеными помидорами.