Оставшись один, Владимир позвонил жене и предупредил ее, что задержится, потом стал разбирать сводки, выбрасывая в корзину ненужные, и наводить порядок на столе, в шкафах. В двадцать один тридцать раздался телефонный звонок.
«Наверное, Юшанин», — подумал Филиппов. И не ошибся.
К разговору с начальником городской телефонной сети Владимир уже подготовился. Он твердой рукой снял трубку и сразу услышал взволнованный голос.
— Мне Филиппова. Юшанин говорит.
— Филиппов — я, — тоже не здороваясь, ответил Владимир и добавил: — Для вас есть сообщение.
— Что случилось? Почему такая срочность?
— Обыкновенная. В порядке вещей. Я обязан передать вам, что завтра к восьми утра вас приглашает председатель облисполкома Иван Васильевич Славянов.
— А какой вопрос? Зачем приглашает?
— Вопрос на месте. Больше ничего сказать не могу. До свидания, Алексей Николаевич! — И Филиппов положил трубку, потом привычно записал в ежедневник день и время разговора и тут же позвонил в гараж и попросил прислать машину.
В ожидании ее проверил еще раз материалы по заседанию штаба, аккуратно сложил их в папку, машинально повернул голову к окну и удивился увиденному: на стекле множеством огней блестели капельки набирающего силу дождя. Невольно подумалось, что это очень некстати — на конец недели намечено приятное мероприятие: в пятницу, после работы, — очередной шашлычник. И Владимир даже подумал, что нелишне напомнить об этом Буравкову и Соколовскому, но, взглянув на часы, решил не делать этого сейчас, а сразу отправиться домой. Катерина приготовила на ужин голубцы — его любимое блюдо. При мысли об этом у Владимира даже слюнки потекли. Он уже подходил к двери, когда внезапно зазвонил городской телефон. Возвращаться не хотелось, но гудки следовали один за другим, и Филиппов нервно снял трубку, чтобы выяснить, кто так настойчиво добивается его.
— Владимир, хочу тебя предупредить, — неторопливый голос Славянова Филиппов узнал сразу. — Завтра не приходи к восьми. Занимайся театром. Мы с «первым» будем встречать секретаря ЦК КПСС, нашего земляка.
— Выходит, Юшанину отбой дать? — уточнил Филиппов. — Кстати, он уже дома.
— Ни в коем случае. Ему скажут в приемной, что делать, — разъяснил Славянов, про себя решивший: «Пусть барин походит денек-другой, чтобы навсегда запомнить, кто в области начальник».
…Неделя пролетела незаметно. Владимир проснулся рано, подошел к окну, раздвинул занавески и посмотрел на погоду: небо по-прежнему было плотно затянуто тучами, но дождь уже прошел.
Сделав в лоджии зарядку с гантелями, он, как и всегда, принял контрастный душ, оделся и после завтрака, учитывая прогноз синоптиков, обещавших дождь на вторую половину дня, прихватив на всякий случай плащ, отправился быстрым шагом в театр.
У служебного входа его встретил по договоренности Белкин. Поздоровавшись, они неторопливо обошли все наиболее сложные участки, которые вызывали у руководства театра сомнение в своевременности окончания работ.
— Как хотите успокаивайте, Владимир Алексеевич, — гнул свое замдиректора, — но меня больше всего волнует зал. Представьте, все будет сделано, а сесть некуда?
— Я верю Полосатову, — входя в кабинет замдиректора театра, успокоил его Филиппов. — Вчера с ним вечером разговаривал. Он не подведет. В конце следующей недели кресла будут установлены. Сдача в двадцать три ноль-ноль.
— Это его слова?
— Его, лично им сказанные. А он своему слову хозяин.
— Неужели за два дня установят?
— Не сомневайтесь, все именно так и будет. — Владимир раскрыл папку, проверил по ежедневнику план действий, посмотрел, кому еще осталось позвонить. В числе первых значился разговор с Малаховым, начальником отдела снабжения и сбыта облисполкома, общение с которым для него всегда было легким и простым. Быстро набрав знакомый номер, поприветствовал его:
— Александр Николаевич, Филиппов тебя беспокоит. По голосу узнаешь? Это хорошо. Как там задание? Выполнили? Молодцы! Ждем! Когда к шефу поеду, доложу, что люберецкая дорожка через час будет доставлена в театр. Да-да, передам Александру Борисовичу. Я от него и звоню. Он будет в курсе. Пока!
— Это что, в зал люберецкая дорожка? — Белкин, счастливо улыбаясь, зачарованно качал головой. — Вот уж не ожидал! Никак не ожидал!