Лорд Тамлен сделал такое движение, будто умыл лицо, как если бы на нем была неприятная пыль, или, что вероятнее, тяжёлые мысли.
— А что за ценные материалы, что за шкатулка?
— Не знаю — она исчезла вместе с нападавшим. Зато нам оставили нож, что более ценная и важная улика. Надеюсь ты что-то сможешь сказать, — и тут он внезапно перевел тему, не дав девушке возразить и усомниться в своих способностях вслух, — Вчера ты была в платье, а сегодня в мужском костюме. Это ведьминская мода?
Немного удивлённая вопросом, Далила все же ответила спокойно:
— Это ведьминская форма. Повседневная. А платье — это парадная. Я одеваю ее несколько раз в году когда подходит очередь нести караул.
— Тебе идут платья, — заметил человеческий маг.
— Может и так, но форма практичнее. Посмотрите сами: в брюках и лететь можно, и бежать в таверну на обед, пока не началась следующая лекция, — позволив себе улыбнуться, добавила, — Купите мне платья, тогда всегда сможете хвалить и любоваться. Скоро как раз Весенний Бал.
Он ответил, конечно, в шутку, но серьезным тоном:
— Запомню.
Эта серьезность смутила. Тем не менее, Далила не могла не отметить, что второй самостоятельный диалог с лордом вышел, можно сказать, вполне удачно. Оборвала себя: «Глупость какая. Будто у меня появилась цель выстраивать с ним хорошие отношения».
Вошел Ойшер. Он нес уже знакомый тряпичный сверток с пренебрежением. Быстро отдал его ведьме, а сам вальяжно уселся на диване.
— Спасибо… Марик.
Мужчина подскочил, словно кошка, которую дернули за хвост. Возмущенно закричал:
— Нет, это невозможно! — Тамлен тихонько рассмеялся, стараясь сдержаться. Ойшер заметил это, обратился к лорду— А ты потакаешь! Ты все потакаешь! Нет, меня никто тут не уважает! Уволюсь… Я тебе говорю, что уволюсь! В чертову армию лучше пойду. Какая разница, если меня не уважают ни там, ни тут!
Тамлен, не позволяющий себе засмеяться в полную силу, раздираемый судорожными вздохами, опустился к столешнице, почти забарабанил ладонью. Далила же оставалась в непонимании, но ей было забавно и интересно наблюдать за тем, какую реакцию вызвали ее простые слова.
— Смеешься? Ну, смейся! У меня на родине знаешь как говорят? Смеется тот, кто смеется последним! Вот посмотрим! Я тоже подговорю всех называть тебя другим именем. Слышишь, ты? — лорд явно слышал, и от того смеялся еще больше, — Подговорю ведь!.. А, к черту!
«Марик» схватил бумаги со стола начальника, шумно развернул их одним сильным движением, чудом не порвав, закрыл ими лицо. «Обиделся» — поняла ведьма. Наверное, ей не стоило называть человека другим именем, не разобравшись в ситуации.
Тамлен кивнул ей подбородком, мол, работай, и сам уставился в бумаги. Воцарилась тишина.
Теперь Далила все свое внимание обратила к работе. Осторожно развернула кинжал. Покрутила сначала за ручку, завернутую в ткань, затем, потихоньку свыкаясь с опасным предметом, держала в руках без всякой защиты. Рассматривала как лезвие играет на свету.
Невольно кинула взгляд на Тамлена и встретилась с его глазами, таращимися исподлобья. Эти глаза-атланты легко держали надбровные дуги. Всего миг — и новый шеф спрятался в бумаги, будто и не было его. Посмотрела на Марика (или Ноэля?) и с удивлением обнаружила, что он бесстыдно клевал носом. Его руки с бумагами немного опустились.
— Он спит? — спросила шепотом.
— Не совсем, — также шепотом ответил лорд Тамлен. Далила вопросительно подняла брови, — Не совсем, но очень похоже. Лучше его оставить.
Далила быстро прошептала, делая кашу из слов:
— Я, наверное, зря его Мариком назвала.
На удивление, лорд рассылашал, и, к еще большему удивлению, ответил, вроде как успокаивая:
— Да он не обижается, так просто, хорохорится перед тобой.
— Передо мной? — спросила, не понимая.
— Передо мной нет смысла, — и опять перевел тему, так, словно для него ответ был очевидно исчерпывающим — Ты не боишься ножа?
— Нет, я же ведьма, — ответила неуверенно. Далила все еще не могла свыкнуться с манерой речи мужчины, с тем, как легко он менял направление разговора, как только ему это было нужно, — На меня не действуют проклятия из-за эфира в крови. А вы?
— Хочешь, чтоб и я перед тобой хорохорился? На такой работе нельзя бояться. Я знал на что шел. И привыкаешь.
Ведьма не смогла удержать возражение в груди, они выпрыгнули, кажется, совсем самостоятельно:
— Но когда есть кого оставлять все равно боишься. Это мне уже не страшно. Семья Витте — все что у меня есть. Позвольте быть с вами откровенной: раз уж сказала «а», говори и «бэ»… Госпожа Монстери мне не кровная мать. Она воспитала меня, выходила. Взяла на себя огромную ответственность. Я уважаю за это госпожу, всегда буду благодарна и преданна ей. Отношения в кровных семьях совсем другие. Я знаю это, вижу на некоторых примерах... И сама я никогда не стану матерью, не буду иметь никакую другую семью, кроме Витте. Никогда в жизни, понимаете ли вы это? Мне нечего терять ни в настоящем, ни в будущем, поэтому я ничего не боюсь. А вы? Неужели у вас никого нет?