Двор с пугающей конюшней остался позади. Перед девушкой открылась оживленная мостовая.
Кажется, промахнулась… Впрочем, этого и стоило ожидать, ведь Далила не знала точного адреса.
Мимо по улице степенно проплыла пара зажиточных горожан: дама выглядывая из-за вуали шляпки удивлённо посмотрела на взъерошенную, тяжело дышащую девушку. Она вся сжалась, сделала шаг назад от проходящей толпы. Кони, запряженные в экипажы гулко стучали копытами, возничие прикрикивали на проходящих людей, а те переговаривались между собой, и все это создавало пчелиный гул, словно Далила очутилась в сердце дикого улья.
Нужно было обратиться к кому-то, но Далила вдруг подумала о том, что в ней распознают чужую. Может, у нее есть какой-то особенный выговор, который она никогда не замечала, и про который не говорили ни Тамлен, ни Ойшер. Вдруг поймут, что она ведьма, укажут толстым пальцем, кинут острым камнем?
Девушка выбрала мимо проходящего мальчика с лотком наперевес, остановила. Спросила тихо и ласково:
— А, мальчик… Скажи, мы же в столице? — он выплюнул какую-то щепку, ковырнул мостовую затертым ботинком и нерешительно угукнул, будто сам не знал, где находится, — А от главной площади далеко? Ну, где дворец?
Мальчик махнул рукой:
— Отсюда в нескольких кварталах, это туда… Да лучше экипаж возьмите. Леди, леди, вы такая красивая! Купите свежую газету! Или семечек, тыквенные, хорошие. Леди, купите!
Далила опешила. Мальчик тянулся к ней, готовый схватить за платье. Она вдруг заметила его большие-большие глаза, как у Роситы, но такие умоляющие, слезящиеся. Коротко стриженные волосы, как у Камрона, младшего брата Горста. И веснушки, совсем как у самой Далилы.
Она залезла в карманы, ища мелочь. Чудом нашлось несколько неровных монет.
— Сколько газета? Давай… Не вешай нос.
Мальчик поблагодарил и быстро пошел дальше, скандируя рекламу свежих газет и семечек.
Девушка поймала лёгкими встречный ветер, шагнула в двигающуюся толпу, стала ее частью. Она поняла, что идти было бы долго и сложно, решила следовать совету маленького лоточника и взять экипаж. Невдалеке возвышалась голова лошади. Подойдя, ведьма обратилась к вознице:
— Подвезете?
Полный, седеющий мужчина, не отпуская вожжи, смерил Далилу пристальным взглядом, будто прикидывал ее достаток.
— Садитесь в тарантас, барышня. Куда едем?
Далила с трудом забралась в повозку. Захудалая лошаденка не обратила на нее никакого внимания. Девушка надеялась, что так будет и дальше, и никаких проблем на дороге не возникнет.
— Знаете, где дом лорда Тамлена? — возница, сидящий спиной, только почесал за ухом, — Нужно будет на главную площадь, а потом в район, где живут государственные служащие… Там ещё дома за заборами… И ветки…
Возница почесал и второе ухо, обернулся к «горожанке», сказал басовито и дружелюбно:
— На Марьино, что ли? Сейчас дорогу сократим. Ты дом-то помнишь? Глаза совсем испуганные. Плакала?
Коляска тронулась, и тело Далилы откинулась на низкую спинку. Лошадь пошла прямо в толпу, расталкивая прохожих. Рыжей ведьме все это было непривычно и страшно, она боялась, что повозка кого-то задавит. Спросила удивленно, стараясь растянуть сжавшееся сердце в привычное состояние:
— Нет, зачем же мне плакать?.. Просто я первый раз в столице. Ничего не знаю…
— К кому-то едешь, значит знаешь.
Далила не заметила, как с «барышни» она стала просто девчушкой, но такое дружеское обращение ее вполне устраивало. Экипаж тем временем свернул на полупустую улицу, ускорился, проходя под высокими тополями. Кучер продолжил расспрашивать:
— Так откуда ты, говоришь? — Встречный ветер бил в лицо, проникал под платье, оставлял на коже гусиные бугорки. Далила ответила, что с севера, — Там на полу одеяло должно быть, можешь укрыться. Поди, из села, да?
Критично осматрившая прохудившееся грязное одеяло девушка вскидывает голову, но не возмущается. Ей интересно узнать что в поведении и образе выдало ее непринадлежность к столице: