Когда Виктория тихо вернулась в комнату Далила уже совсем расслабилась. Колени ее не холодели, руки не тряслись, а лицо вполне могло проявить искреннюю улыбку. Тора же наоборот, была крайне потерянной. Она явно чувствовала себя не своей тарелке. Неуверенно осталась на пороге своей же комнаты, прислонилась к двери, так и не отпустив ручку. Через несколько секунд молчания сказала:
— Отец, — голос сорвался. Она прокашлялась, — Папа внизу. Пьет чай и пытается успокоиться. Не ожидала такого от него. Вообще поняла, что не так уж хорошо его понимаю, как думала… Он все просил передать извинения. И еще… — отвела глаза, но затем нашла в себе смелость обратить их прямо на девушку, — Спасибо. Что не стала мстить. Это я говорю, если что… Я уважаю это в тебе. Хотя никогда не думала, что ведьмы способны на милосердие и благородство…
Далила сказала спокойно:
— Тора, скажи, виноват ли ребенок преступника в действиях своего родителя, — девушка отрицательно мотнула головой, склоняя ее. Черные волосы закрыли лицо, — Если мои родители помешали империи — хотя они не мешали — я не виновата в этом. Я ничем не «заслужила» такой судьбы. Но и ты не заслужила ее за поступки своего отца.
Виктория приподняла голову, взглянула из-за прядей волос.
— Ты говоришь сейчас умные вещи. За это я тоже тебя уважаю. Из-за этого уважения я не обещаю, что изменю отношение ко всем ведьмам, но обещаю, что буду думать об этом.
Кивнула в ответ. Больше в этом доме нечего было делать. Ведьма решительно подобрала купленную газету, достала кристалл и, услышав неуверенное прощание Торы, перенеслась домой.
***
Вечерело. Солнце невозмутимо склонялось, оставляя в комнате охристые пятна. Далила нежилась в них, лениво переворачивала тонкие газетные листы. Новости, даже самые шокирующие, не трогали ее.
Росита подогревала магией чай, по-свойски орудуя на кухне Далилы. На полу стопками лежали отобранные для поездки вещи. Одной вытянутой, спортивной сумки не хватало для всех вещей, и девушки коротали время, ожидая мисс Рослин, которая обещала принести что-то вместительное.
В дверь коротко постучали. Росита сразу же открыла. Она ойкнула, когда увидела сколько всего тащила библиотекарь.
— Здрасте, а это что? — спросила рыжая девушка, вставая с кровати и подходя к мисс для помощи.
— А вот… тебе все, — Далила недоверчиво выгнула бровь, заглянула в сумки. Там белели ребра коробок. Вместе оттащили их к кровати, поставили на пол рядом с одеждой, — Посмотри, я тебе еще чехол принесла для метлы, сама шила давным-давно, когда я еще в твоем возрасте была… А что до этого всего: иду из дома, а там к академии почтальон несет эти баулы. Удивилась, спросила, а он говорит, что тебе. Я и забрала… Что там? И от кого?
Далила поочередно начала приоткрывать коробки: костюмы, платья, даже две пары обуви. Лежал и лист записки, который чуть не пропустила. Открыла. На плотной бумаге коротко значилось:
«Горст сказал, что вы уезжаете в Диннийское княжество в командировку. Сейчас там носят такое. Еще раз спасибо. Виктория»
— От одного человека… Вы ее не знаете.
«Спасибо, Виктория. Нет, не так. Спасибо тебе, Тора…» — подумала девушка, улыбаясь.
Глава 16
Настежь окна!
Ввалится небо, скрывая печаль
В синем убийстве!
Апрельское синие небо!
Арина Кондакова
***
Зевок настолько широкий, что от него ноет челюсть. Далиле хочется зажмуриться, заснуть в неге под тряску открытого экипажа, но она через силу держит глаза открытыми. Боится, что даже если моргнет, то пропустит проносящуюся мимо молодую листву на тонких березовых стволах, пропустит все эти незнакомые здания, прижавшиеся плечом к плечу, диннийских мужчин в твидовых кепи. Марик, сидящий в экипаже между Горстом и Далилой, постоянно трогал козырек своего кепи, оттягивая его то на глаза, то на затылок. Не менее беспокойно и живо он рассказывал историю о том, как нелегально несколько лет назад проходил через телепортариум Диннийского княжества. Пожалуй, сюжет был достоин целого синематографического эпизода. Хотя, Далила не видела ни одного. Иногда по радио говорили о премьерах в крупных городах, но девушка быстро научилась пропускать их мимо ушей.
Зато ведьма могла представить себя в рассказе Марика в том случае, если пограничник не пустил бы ее в страну. Из-за заминки с документами троицу и так продержали в телепортариуме два часа, остановив всю работу по приему других гостей княжества. Наверное, образовалась просто огромная очередь… Через столичный телепортариум проходили сотни людей каждый день, и было легко представить их возмущение из-за задержки.