Перед Далилой стояла девушка, может, чуть младше, а может и старше. За круглой оправой очков ведьму встретил такой тяжелый взгляд, будто у незнакомки случилось горе. Мышцы Далилы сразу расслабились, обмякли. Раздражительность в миг исчезла. Захотелось снять с девушки развивающуюся косынку, жалостливо погладить по коротким, неопрятным волосам. Клетка, которая все это время стояла перед глазами, оказалась серым костюмом. Фалды расстегнутого пиджака поднимались из-за легкого ветра. Эта косынка, вроде бы рабочего человека, создавала странный образ вместе с костюмом (в котором всякому человеку было бы жарко!). Далила кинула взгляд на руки. Незнакомка опустила их и нервно то сжимала в кулаки, то разжимала. Ногти были коротко стриженными, с заусенцами вокруг. Но эта идеальная осанка! Диннийка, полностью распрямившись, была чуть ли не с Далилу ростом. Сложно было вот так на глаз определить ее статус. Незнакомка была иностранной, человеческой загадкой, совсем как те, что любила внезапно задавать мисс Рослин.
— Вы не обижайтесь только… — говорит девушка с шумным вдохом, но Далила перебивает ее.
— Ничего страшного.
Она вновь порывается уйти, но незнакомка начинает быстро тараторить:
— Послушайте, я не могу убрать это пятно или заплатить за платье, но не хочу быть должной… быть в долгу. Давайте я вам оплачу обед? Ну, то есть… В общем, это, приходите в час в кафе «Трилистник», которое около гостиницы. Я хочу извиниться, вот, угощу. Что вы думаете? Ну… согласны, в смысле? — опущенные глаза собеседницы опускаются, бегают из стороны в сторону, будто читают. Она вдруг спохватывается, — Бах, я же не представилась! Меня зовут Кветка. Ну, то есть Иветта.
Острые уши Иветты алеют. Далиле немного забавно наблюдать за тем, как сильно тушуется перед ней девушка. Иветта выглядит совсем простой, и ведьме спокойно находиться рядом с ней, говорить, представляться.
— Далила.
Иветта протягивает правую руку, и адептка неуверенно вкладывает свою. Видеть рукопожатие до этого приходилось лишь со стороны.
— Буду вас ждать, — Иветта улыбается, высокие скулы поднимаются еще выше, подхватывают нижние веки. Они прикрывают печаль в глазах, делают их чуть-чуть счастливее.
Ведьма не успевает попрощаться, как Квета исчезает в толпе. Правая рука наконец опускается на ручку сумки. Болотные глаза тревожно бегают по движущемуся, толкающемуся потоку людей, выискивают белую косынку. Тщетно.
Пока Далила двигалась к другой лавке, она незамысловатым заклинанием убрала кофейное пятно с наряда. «И зачем я согласилась?» — сокрушалась она, — «Мне все равно на это маленькое происшествие, а девчонка-то переволновалась. Идти и позволять платить за себя будет нечестно. Она ведь не сказать, что богатая — были бы деньги, так сразу за платье бы заплатила. Да и видно… Хотя что мне видно? Ничего. Странная, странная Иветта. И горячий кофе пьет днем, и ходит в теплом костюме, будто ей совсем не жарко в такую погоду, и руки у нее такие, словно грязную работу делает, а вены вздувшиеся на костяшках, словно пишет много. Такие руки только у старых ведьм, чиновников и служащих, вроде Горста… И грустная такая, словно тяготит что-то. Странная, странная Иветта» — повторяла Далила, поднимаясь по лестнице в номер.
Зайдя во временную квартиру, она первым делом с блаженством вдохнула прохладный воздух, затем разложила купленные продукты. Встав перед зеркалом, она было принялась раздеваться, расстегнула зеленый сарафан. Остановилась взглядом на чистом декольте, задумалась. «Я хочу пойти, пообщаться с Иветтой. Я же в первую очередь приехала не из-за дела, а чтобы других людей узнать, поглядеть на жизнь их. С другой стороны, если пойду, будет не очень честно. Она-то от чистого сердца. Прийти, но заплатить за себя самой? Можно, но тоже как-то не совсем хорошо».
И тут Далилу осенило. Она быстро скинула с себя верхнюю одежду, подбежала к кровати. Из-под нее достала припрятанный небольшой чемоданчик на застежках, какой был у каждой ученицы в Академии — походный набор ведьмы. Девушка обрадовалась, что оказалась запасливой и взяла его. Пригодился! Из бархатного углубления, защищавшего хрупкое стекло, достала один из маленьких пузырьков, наполненных до верха. Голубоватая вязкая жидкость была концентратом очищающего зелья. Оно, будучи эффективнее всякого мыла, могло избавить от любой грязи, и, что не мало важно, на это зелье, как и на любое другое, была установлена всеподчиняющая монополия Империи. Далила имела хорошее представление о том, сколько такие стоят у людей, тем более, в иностранном государстве. Она взяла пустую склянку, ютившуюся в маленьком наборчике рядом с другими заживляющими, укрепляющими и наоборот, отравляющими волшебными субстанциями, развела в ней зелье в нужной пропорции.