— Это зеленое — от хвори, я знаю. А второе?
Обернувшись, позволяя ветру трепать тюль и свои русые волосы, Росита из Семьи Мерриман ответила:
— Успокоительное. Тебе сейчас нужно.
— Я не буду его пить.
Девушка удивленно выпучила свои ужасно выразительные, кукольные глаза, сказала с сожалением и разочарованием:
— Почему?
— Не хочу. Не знаю, просто не хочу. Я должна это помнить.
— Я же тебе не подавляющее память зелье предлагаю, дурочка, — с улыбкой сказала подруга.
Далила не ответила, а просто залпом осушила лечебное зелье.
— Ведьмы редко болеют, нас берут только самые сильные по человеческим меркам недуги и те мы переносим довольно легко, как простуду. Поэтому ты не волнуйся, все хорошо будет. Ты сейчас заснешь и проснешься уже полностью здоровая.
Далила с горечью подумала о том, что она говорила похожие слова Леа.
Росита накинула форменную жилетку, собрала холщовую сумку с выпирающими книгами, поправила галстук так, слово затягивала петлю на длинной, сломанной шее... Далиле пришлось с силой сжать веки.
— А, мистер Камень попросил передать, что результаты будут сегодня вечером или завтра. Не знаю уж о чем он, надеюсь потом расскажешь? - вспоминнила Росита у порога.
— Мистер Силларес-то? — Далила редко называла учителя прозвищем, оно казалось совсем неподходящим, — Хорошо, спасибо. До встречи.
— Может, увидимся завтра, если ты опять не исчезнешь. Ну, спокойной ночи… дня… В общем, сна.
В сквозняке дверь хлопнула. Закрылось и окно. И как же одиноко и тоскливо чувствовала себя девушка в гнетущей, закрытой тишине!
Тело ее тряслось в ознобе, а зелье все не действовало. Адептка чувствовала как температура тела повысилась еще больше.
Мысли бегали не связано, лихорадочно, точно так-же как непроизвольно билось тело в одеялах. Изгваздав ботинками всю постель и из-за постоянных бредовых движений оказавшись связанной покрывалами, девушка к вечеру впала в беспамятный сон. Адептке все казалось, что змеи-одеяла душат ее, мерещился запах проклятия. Она слышала, будто в комнате обрывчато играет патефон: «Умчи меня олень, в свою страну оленью!»
На закате ее пришла проведать госпожа Монстери. Далила плохо понимала где находится и лицо госпожи расплывалось перед глазами. Худосочная женщина молча освободила ее из пут одеяла и наконец раздела.
— Нервное истощение. Бедная девочка.
Госпожа Монстери придвинула вычурное кресло, которое Далила когда-то отрыла в Старом городе в противоположный от кровати угол, села туда, запалила рядом стоящую железную печку на ножках.
— С тобой сейчас каши не сваришь… А время сейчас так ценно. Впрочем, оно и к лучшему, — говорила госпожа Монстери зная, что подопечная не слышит или не понимает ее.
Госпожа Монстери сидела в кресле совершенно неподвижно, так, что нельзя было отличить ее от заледеневшего трупа. Она размышляла о чем-то, и только фамильяр, вечно свисающий с полей шляпы, тихонько попискивал, да Далила то и дело вздрагивала, начинала шептать, стонать, петь.
Наконец, ближе к полуночи глава Семьи встала резко, плавно, без рук. Подошла в подопечной, что-то поколдовала над бездвижным телом и ушла.
То ли от прохладных простыней, мягко прикасающихся к нагому телу, то ли от ворожения главной, но Далиле к восходу стало лучше. Она все еще была не в себе, но вспомнила, что ей нужны результаты мистера Силлареса. Это единственное стремление захватила весь ее воспаленный последними собатиями разум. Далила встала неуверенно, замоталась в длинную ткань простыни и уже было пошла к учителю, но дверь оказалась заперта. Бессмысленно побродив по комнате в поисках выхода, но не найдя даже окна, все же легла обратно в постель и беспокойно заснула.
В течении двух следующих суток Далила пришла в себя. К ней никого не пускали чтобы не тревожить слабые нервы. Только госпожа Монстери приходила с едой, которую, впрочем, Далила почти не воспринимала, и время от времени читала адептке вслух. То была детская литература — об учебных пособиях или чем-то серьезном не могло быть и речь для тревожного сознания.
Девушка окрепла, но все еще лежала под одеялом. Сил не было.
— Видишь, что они с тобой сделали, — иногда недовольно говорила госпожа Монстери, — До нервной лихорадки довели.