Невдалеке закричала молодая девчушка. Два солдата подбежали к ней, закутали брыкающиеся тело в грубую ткань и проворливо погрузили в телегу. Остолбенев, Монстери смотрела за ловкими инквизиторами.
— Пшла вон!
Крик ударил госпожу словно хлыст по крупу затравленной лошади. Она очнулась, сорвалась с места, пробежала половину городка без остановки. Не разум, а страх двигал ноги, бросал тело на углы домов. С ободранными плечами она наконец вошла в хлев, где оставила новорожденную малышку. Далила спала. Девушка рухнула на колени перед стогом сена. «Вот колыбель. Вот тот мир, в который пришел ребенок» — подумала госпожа.
Бедная, бедная!
Она не знала кого жалела этими словами — себя или Далилу. Старшая ведьма честно признавалась в том, что заплакала от охватившего отчаяния. Но это были первые и последние слезы после вторжения Инквизиции.
Зарубив недавно родившегося козленка, Монстери повязала на шею дойной козы веревку и, ведя скотину одной рукой, неся Далилу в другой, пошла с остальными ведьмами в новое поселение. Все они были сами словно скот, ведомый рукой имперцев. Начиналось новое время, невиданное до этого в истории.
Время это было очевидно коротким — инквизиторы искоренили весь мужской род. Старшие и мудрые также почти исчезли не без помощи человеческих солдат и их адового пламени. Ведьмам только и оставалось, что ждать своего естественного конца в своеобразной резервации. Волшебницы теперь стали прокаженными. Им пришлось самим возводить новое поселение вокруг старого, забытого замка, и кануть вместе с ним в лету.
— Все подходит к своему логическому концу. Все умирает, а на его месте рождается новое, — Далила процитировала в пустоту слова, которые иногда повторяла госпожа Монстери, — Почему наше новое так безобразно?
Далила смотрела на бледный рассвет, мысли ее плавно перетекали из прошлого в неприглядное будущее. Да, именно такими девушке представлялись будущие времена — безобразными, уродливыми. Впрочем, сама она вряд ли увидит их — ведьмы так или иначе вымрут. Это будет первой смертью одного из видов магических существ, самых развитых, похожих на людей, но одновременно таких далеких. Наверное, люди поэтому и пришли тогда, и придут еще к другим магическим существам. Потому что боятся ведьм. Слишком схожи и во внешности, и в быту. До прихода Инквизиции ведьмы имели свои примитивные институты власти, торговые пути, уникальную культуру, какую имеет всякий человеческий народ.
Единственное отличие: людские маги используют растворенный в природе эфир, у ведьм же он течет в крови. Казалось бы, такое маленькое различие, но сколь же оно велико при детальном рассмотрении, при углублении в суть! Углубляться Далиле не сильно хотелось. Не сегодня. И так мучила бессонница.
Что-то глодало. Далила постоянно прислушивалась к ведьминскому чутью, но никак не могла понять своего состояния — это седьмое чувство не кричало, не скулило тихонько, но и не молчало, а будто неспокойно ворочилось во сне. Никогда более Далила не испытывала такой неопределенности. Ведьминское чутье, хорошо развитое в девушке, всегда однозначно: оно или молчит, или говорит. Будучи полусонной, как и ее чувства, ведьма продолжала полулежать на кровате.
В комнатушке были часы, но они зачастую оказывались неунужными: распорядок дня определялся по солнцу и звонкам внутри замка. Далила выжидала полного рассвета. Сегодня тот редкий день дежурства, когда нужно ходить в парадной форме вокруг академии, важно нахлобучив необъятную шляпу, и, что самое неприятное — тащить тяжелую метлу на спине, более того, на холоде. Неприятным было и то, что придется пропустить занятия, но совершенно впустую — такой обход был данью традициям. Конечно, остатки любой самобытности грели душу, но конкретно этот элемент Далила считала рудиментарным. Хотя удивительным было то, что инициатива шла от лорда-директора, являющимся человеком, ставленником Империи. Этот маленький мужчина провел много лет в общине, но, кажется, до сих пор не понял что по-настоящему нужно ведьмам. Впрочем, он, скорее всего и не хотел этого понимать. Далила, которая хоть и всю жизнь провела в старом замке под боком одного и того же лорда-директора, но которой никогда не приходилось знать его ближе, чем на расстоянии двух шагов, вела себя абсолютно так же отстраненно, как и он по отношению к ведьмам, считая даже это расстояние непростительно близким.
Люди — не друзья ведьмам. Простая истина, впитанная с козьим молоком.