Далиле было больно. Она испытывала неимоверную слабость во всем теле и сложно ей было повернуть глазные яблоки. Словно древний Атлант она с трудом держала веки.
Не было возможности посмотреть и на Роситу, которая истерично и по-отвратному высоко кричала:
— Я не позволю вам находиться в ее комнате! Подумать только!.. Вздор! Я сама за ней просмотрю, а ты хоть тут стой, хоть проваливай восвояси!
— Уйди, ведьма! Есть приказ!
— Да я!..
Форменный плащ человека, опирающегося где-то сбоку на дверной косяк, грозясь выломать его, вмиг напомнил Далиле о происшествии в Диннийском княжестве. Сухие ее губы с болью раздвинулись, выпустили стон.
— Ах! Вот из-за тебя она проснулась! Ну, иди же!
Далила было не заплакала от боли, рези в глазах и общего неудобства, но именно это неудобство и не давало ей выпустить слезы.
— Дура!
Тут рыжая девушка не смогла уловить размазанные движения человека в плаще: кажется, он взял Роситу за шкирку и легонько отшвырнул от себя, как отталкивает кошка надоедливого, слишком сильно присосавшегося к груди котенка. Но подруга змеей выкрутилась, бросилась вперед, проскользнула под мужской рукой и коленями первая припала к кровати. Она схватила Далилу за руку, но это было нежное, щемящее движение.
— Всего чуть больше недели назад ты так же лежала в этой постели. Ах, бедная, бедная моя Дале!
Окончательно треская в кровь губы, адептка спросила тихо и хрипло:
— Что с Тамленом? С Мариком? Со всеми?
— Ах, да дай ей воды, остолоп!
Это Росита обернулась к мужчине за своей спиной. Но он лишь стоял, сложа руки на груди. Теперь Далила хорошо видела его — не сильно высокий, но крепко сложенный, в форме, совсем молодой стоял он равнодушно. Кожа его была темной, а лицо овальным, поплывшим и каким-то бесформенным, и лишь коротенькая бородка, обхватывающая всю челюсть, придавала черепу какой-то неровный контур.
Несмотря на крик Роситы он остался стоять.
— Ты бы себя видела со стороны! Да дай зеркало хотя бы!.. Нет, это, впрочем, не важно. С тобой столько часов работали! Госпожа Монстери ужасно разозлилась. Тебе вливали кровь с эфиром, не знаю правда чью. Сказали, что ты ещё и отравилась, не говорю уж про ожоги и прочее. Дале, — ведьме резало слух это непривычное, ласковое обращение, — чтож с тобой сталось, подруга моя?!
На удивление послушный язык смочил губы, ощутил привкус крови.
— Что с Тамлено и Мариком?
— Тьфу! А ты про них все! Бредишь ещё, что-ли? — и снова поворачиваясь к неизвестному, — Принеси же воды! Ах, ладно, сама! Солдат, тоже мне… Госпожа Мэрриман — вот солдат, а не ты…
Росита встала неуклюже, как подбитая, отошла совсем недалеко на кухонную зону, не отделенную от спального места никакой стенкой. В квадратном помещении были лишь две двери: первая и до сих пор открытая — на выход, и вторая в ванную комнату.
Солдат обратился своим непривычным басом:
— Госпожа… Витте, — у Далилы перехватило дыхание. Первый раз к ней обращались так, пусть и с какими-то нелестными нотками, — Вы хотите знать что с господами? Да вот, я приказ выполнил, за вами присмотрел, а теперь следую дальнейшим инструкциям, а именно сообщаю об этом господину Ойшеру, — он сделал несколько пассов рукой, не боясь датчиков, натыканных по всей Академии и улавливающие привышение эфира. Фиолетовое пламя, означающее какой-то позывной знак, не известный лежащей ведьме, на миг окрасило слишком светлые для смуглой кожи глаза, — Думаю, господин Ойшер сейчас и явится. Да, вот и он.
Росита поднесла стакан к губам рыжей девушки, но та не пошевелила ими — все ее внимание было прикованно к месту, где она думала сейчас появится Марик. И он появился. Восстал из морских брызг и пены, словно Венера. Росита вздохнула, пролила воду на шею Далилы. Бинты, которые девушка не замечала, намокли.
— Тю-ю, — присвистнул первым делом Марик. Далила внезапно застеснялась и кое-как, через боль, натянула одеяло повыше, — Вы все — свободны.
— Я…
Но возмущенный и высокий голос Роситы сразу исчез. Исчезла и она сама. Только брызги голубой-голубой, необыкновенной, чарующей воды упали на джутовый коврик около постели. Исчез и солдат, правда, скорее по своей воле.
— С Роситой ты очень зря так. Она мне все лучшее… В конце концов, это просто кошмар дипломатии.
— Плевал я на всякую демократию… Дипломатию. На обоих, в общем. Пусть. Разбираться в этом уже дело Горста. Главное — как ты? Ты стала просто героем вечера. Так сказать, — он усмехнулся, — просто зажгла.