Далила пожала плечами, во все глаза смотря на мисс Рослин. Ах, как редко она навещала ее в последнее время! Пару недель прошло с их последней встречи, а мисс, кажется, так изменилась. Ее сережки поменялись на другие, с камушками, появился и красивый бант на новой, модной кофте. Далиле было даже странно наблюдать как изменился облик женщины в лучшую сторону. Она была зачерствевшим печеньем, запакованным в новую, красивую обертку, которое пытались подавать к чаю. Этой ассоциацией мисс внезапно напомнила Беки.
— В любом случае, я делаю опись. Поможешь мне? Может, расскажешь как твои дела?
Далила никуда не торопилась и от осознания того, что перед ней открыто все время мира, она улыбнулась.
— Конечно. Только рассказывать, наверное, нечего — мисс Рослин улыбнулась напоследок, потянулась дальше, наверх, и уже когда шея ее вытянулась навстречу следующему этажу, а нога оторвалась от ступени, Далила внезапно спохватилась и сказала с чувством, — Нет, есть что! Я обидела госпожу Монстери. Я впервые толкала ее!
Библиотекарь медленно остановилась, повернула свою голову к ведьме. Теперь женщина смотрела сверху вниз, опираясь на темные, лакированные перила. Головы их были близки, но адептка опустила свою — ей не хотелось смотреть в пытающие глаза мисс Рослин.
— Отчего же?
— Она хотела выгнать его… — Далила не знала как сказать это лаконично и без подробностей, — Я защищала его, защищала хорошего человека… Он правда хороший, а госпожа не верит, говорит обратное.
— Почему ты его защищала? Разве госпожа Монстери не дорога тебе, что толкаешь? Вы же так редко ссоритесь. На моей памяти пару раз и то, в детстве… Это были пустяки, это был возраст. А что теперь?
— Вы спрашиваете дорога ли мне госпожа — конечно! Но… и он тоже дорог. Ах, мисс, он так много значит в моей жизни! Он показал мне, на самом-то деле ничтожно мало, но даже это ничтожно малое расширение границ моего мира несоизмеримо велико, а велико потому, что мир мой крохотный, а я и не осознавала это в полной мере! Я всегда-всегда буду помнить господина как нечто светлое и великое в моей жизни. Несмотря на столь малое время, что мы проводили, он стал так важен! И госпожа, конечно, мне тоже важна, но она хотела ударить его, выгнать… И я вдруг подумала — что, если бы мы больше никогда не свидимся?
Далила в душевном порыве запрокинула свою голову, посмотрела на мисс Рослин, которая со спокойной полуулыбкой глядела на адептку. Женщина наклонила свою голову к плечу, подалась корпусом вперед на сколько это было возможно. Никогда Далила не видела на лице мисс столь загадочной и неизвестной улыбки. Что это было? Какое-то сложное чувство, близкое к умилению, но совершенно другое... Как найти это слово, как подобрать его в голове, если никогда не слышал прежде? Мисс Рослин, наверное, знает, она всегда лаконична. И, как всегда, словами, которые вызывают лишь доверие, женщина ответила:
— Тебя можно понять, а значит, ты все сделала правильно. Мы должны защищать близких, не так ли? И эти близкие не должны обязательно ограничиваться общиной. Неужто боишься, что однажды придется выбрать между Семьей и этим человеком, как тебе приходилось выбирать сегодня? Даже не забивай себе этим голову — твое сердце само сделает решение. Ну, плакать не будешь? — Далила покачала головой, — Правильно, тут не над чем плакать. Девочка моя, ты и так столько пережила! Я знаю, мне рассказала соседка… Не переживай, все наладится рано или поздно. Я вот, тоже, когда пришла Инквизиция думала что все, ничего не будет светлого в моей жизни! Но у меня есть вы, девочки, и эта библиотека, и в общем все не так плохо как могло бы быть. А лучшее средство от дурных мыслей — это работа. Вот, возьми пропуск и спускайся на нижние этажи, — откуда-то из рукава мисс вытащила заколдованный листок, — А я буду разбираться на верхних. От низа у меня кружится голова… Встретимся тут, на нулевом.
Далила крайне скептически отнеслась к словам мисс о работе, которая освобождает от мыслей, но ссориться из-за каких-то слов не хотелось. Такой близкий человек как мисс Рослин не заслуживает пререканий.
— Хорошо… А у вас что? Вижу же, что вы… как-то изменились.
— А, это, — женщина довольно дотронулась до сережек и бросила лукавый взгляд на адептку, — Дочка подарила. Говорит, что ее быстро повысили, хорошую зарплату платят. А она вот на меня ее тратит. Ну, я пойду. Оставайся потом, поговорим, глядишь, и заночуешь.