— Что это?
Только сейчас голос ее отразился трепещущим эхом.
— Магически напитанная вещица. Горит будь здоров… Что ты такое? — Тамлен вновь начал тереть кольцо, так, словно он мог дотереться до какого-то дна, где была высечена правда, — Пробы нет. Проклятия никого, я надеюсь, тоже?
— Нет, запах отсутствует. А внутренним чутьем я бы заметила еще раньше, — шепчет в ответ ведьма. Все ее внимание поглощено находкой.
— Проклятие не представляет для тебя опасности, а именно ее и замечает чутье, разве не так? Я хочу сказать, что ты бы ничего раньше не заметила.
Далила хочет повернуть голову и заглянуть в глаза, чтобы слова ее были более весомыми, чтоб она смогла донести какую-то важную мысль, не до конца понятую самой. Но чтоб быть уверенной и отстраненной, как предполагает настоящая ситуация, она отвечает прямо, все еще смотря на, как теперь было заметно, немного розоватый, персиковой в своей глубине камень.
— Я думаю, что если бы это касалось именно вас, то я бы все почувствовала. Так же как и с отравленной бумагой — я не должна была ничего понять, никогда не понимала, но именно тогда мне стало так тревожно за вас. Пожалуйста, не будем это проверять.
Тамлен ничего не отвечает. Он еще некоторое время катает кольцо в ладони и затем прячет его. И вот тут девушка удивляется предусмотрительности: на место, где было спрятано крашение, он кладет амулет из какого-то полудрагоценного камня, сильно напитанного магией, так, что на уровне магического зрения сияет не меньше, чем кольцо. Стена заделывается. Возвращаются поочередно — сначала Тамлен, затем, уже вновь надев все украшения, Далила.
Вечер продолжается хорошо, наверное, особенно из-за того, что появилась новая зацепка. Любуясь на искусственные огни, на кружащиеся пары, девушка меланхолично рассуждает. Ее клонит в сон от вина и общей усталости — времени уже за полночь. «Тот, кто входил в подвал после нападения на посла причастен к тому кольцу, замурованному в стене. Именно тот, кто входил, оставил кольцо — ведь раньше не было свечения. Но почему тогда, одиннадцатого сентября седьмого года, в дату, когда пропал зарегестрированный кристалл перемещения, обрушилась — в том же самом месте! — стена? Это выпадает из общей схемы… Может, обычное совпадение? Нет-нет-нет, это все связано, только как? Если исходить из мысли, что зачинщик, а скорее всего зачинщики — ведьмы, то тогда понятно, что не в их интересах было бы делать это обрушение, это убийство моих сестер, этот шум, который можно связать с пропажей кристалла. Однако тут точно дело в ведьмах - вписанное имя было знакомо кастелянше. Может, ее допросить? Нет, опасно. Если она тоже замешена в этом деле, то все полетит к чертям. Значит, раз это делали ведьмы, а делать все это не в их интересах, то это произошло случайно… А почему там, собственно, находились мои сестры? Мана и Джас — близняшки из Семьи Витте, они были примерно в моем настоящем возрасте, то-есть вполне сознательны… Нет, это не так важно. Кристалл перемещения… Может ли быть так, что именно он вызвал то обрушение? Едва ли. Да и зачем было вообще что-то делать со стеной, в результате чего по неосторожности или какой еще оказии произошло обрушение? Это не из-за кольца, ведь оно там появилось только недавно, хоть и подозрительно, что на том же самом месте. Может ли быть такое, что именно эта вещь была украдена у посла? Нет, сейчас это пустые предположения, потом в СВНЕБе скажут точно» — рассуждала ведьма.
Тут подбежали Аврора и Нева. Они высыпали белые цветки викарии на сестру, схватили ее, закутавшуюся в шаль, повели в хоровод. Далила зацепилась за других ведьм локтями, и изумрудный подол, соприкасаясь с другими платьями во время очередного поворота шуршал почти беззвучно — ритмичные хлопки и старые песни сливающихся девичьих голосов заглушали все. В том числе любую тревогу, тяжесть дум и чувств.
Хорошо было на душе когда Тамлен подошел к девушке. Адептка отметила, что он одел обычный костюм, хотя на диннийском мероприятии наверняка бы хвастливо щеголял в военном мундире, который у него, без сомнения, имелся по роду государственной службы.
— Гости начинают расходиться. Мне тоже пора. Если только ты не скажешь другого.
Она подняла голову, наблюдая за склонившейся над ней фигурой. Сознание все еще гудело, кружилось от танца, и, наверное именно это, как бы ни было странно, дало сил сказать: