— Друзей жду. Я выключила свет чтоб не тревожить прислугу и домашних. Ты, смотрю, тоже не без компании.
Голос у девушки довольно низкий, но естественный, не прокуренный, а медвежьи глаза, почему-то отталкивающие, упершиеся в Далилу, колкие.
— Что за друзья? Если отец увидит или услышит, что ты была в компании парней, то больше ты их никогда не увидишь. Ты помнишь, что помолвлена? Перестань позорить хоть своего жениха и его семью. Дружины не рады твоему поведению.
— Они не расторгнут помолвку потому, что сильно хотят породнить с Тамленами и потому, что недооценивают меня. К тому же просто жалко времени: нас обручили восемь лет назад, когда мне было только десять. И свадьбы они будут ждать еще долго. Ты сам знаешь, почему отец медлит с этим делом. Ты и есть причина.
Виктория грациозно встала. Шаг ее высоких и тонких каблуков тонул в глубоком ворсе молочного ковра. Она вплотную подошла к брату и Далила, все же отошедшая за его спину, не видела эмоций на лицах; только сильнее сжалась мужская рука на запястье.
— Она из СВНЕБа.
Далила поднимает глаза и вдруг встречается с черными, словно небо беззвездной ночью, глазами. В них невозможно разглядеть зрачок. Взгляд этот неприлично пристальный. Кажется, что Виктория смотрит на не внешность или одежду, а будто уставилась в органы, изучает что-то намного глубже.
— Дай нам пройти, Виктория, — очень настойчиво и тихо сказал Горст.
Девушка, даже на всамом деле девчушка, сразу отступает, отходит, шутливо приподнимая руки. Все еще не отпуская ведьму, мужчина стремительно проходит дальше, в какое-то темное пространство, и, не оборачиваясь, открывает дверь, подталкивает туда спутницу первой. Лунный свет падает на мебель, делает ее бледной. Щелкает выключатель, зажигается свет. Испаряется какая-то магия ночи, но приходит что-то совершенно иное. Непонятный трепет.
— Прости. Я не думал, что она там будет. Это красная гостиная, тут можно быть совершенно спокойными. Надеюсь, Виктория тебя не напугала.
— Мне, честно говоря, показалось что вы черезмерно переживаете. Не думаю, что она могла мне что-то сделать.
— Она увидела что ты ведьма, Далила.
Девушка резко оборачивается. Вдруг она ясно ощущает, что приоткрыто окно — холодный ночной воздух, струящийся по паркету, забрался ей под юбку. Волосы Горста падают ему на лицо, закрывая его, когда тот с трудом развязывает белый шейный платок, зажимает его в кулаке, словно веревку. Далиле кажется, что кусок ткани и правда стал веревкой — так сильно вздымалась мужская грудь, таким задушенным казался Горст. Девушка медленно садится на благородно бордовую софу. Она слишком мягкая и Далила чувствует, что тонет в перине.
— Как она это поняла? И что это значит?
Он скинул фрак. Заложил руки за спину, начал ходить по комнате. Далила была удивленная этим явным проявлением волнения — в своем кабинете и вообще во время расследования он так не делал. Или она просто не видела?
— Виктория всегда легко находила общий язык с другими. Невозможно не симпатизировать ей, и не важно на сколько эпатажным будет ее поведение. Монах из закрытых горных кланов, из тех, что живут рядом с гамаюнами, поделился с ней заклинанием, которое помогает определить магическое существо. Она тогда так хвасталась... Виктория не любит ведьм. Может выкинуть что угодно. Еще хуже, если скажет отцу. Боже, зачем я только тебя привел…
Девушке совершенно не страшно от этих слов. Она встает, перехватывает руками лорда, ловит. Горст останавливается в ее объятия, садится. На софе слишком неудобно, их тела прижимаются друг к другу неестественно, но само явление этой близости не приносит дискомфорта.
— Мне все равно. Я все понимала, когда оказалась в вашем кругу общения, а правила мне пришлось принять еще с рождения, — и она еще раз повторила, не зная, как по-другому выразить свое хладнокровие и безразличие, — Мне все равно.
— Мы уже говорили об этом с тобой, в самом начале, — прошептал Горст, не поворачивая голову к девушке. То ли от неудобства положения их тел, то ли потому что не хотел, — Ты говорила, что тебе не страшно из-за того, что нечего терять. И мне очень жаль слышать от тебя это снова. Слышать, что ты ничего не приобрела. Потому что мне не все равно. Потому что мне страшно тебя терять.
Наступает недолгая, бездвижная пауза. Затем Тамлен встает с прямой, словно деревянной спиной, садится к роялю, который девушка умудрилась не заметить. Открывает крышку с тихим стуком, поднимает руки, но лишь нежно кладет их на молочные клавиши. Музыка разбудит всех домочадцев. А может, у него уже просто не было сил играть.