Горст Тамлен сжимал локоть подопечной так же сильно, как тогда перед Викторией. Он молча, без выражения каких либо эмоций довел ее, усадил между собой и сестрой. Приходилось играть по правилам. Он взял тарелку девушки, начал что-то самостоятельно накладывать. Далила же тем временем пыталась одновременно прямо отвечать на взгляд леди Тамлен и незаметно осмотреться.
Осматривать было что. Вроде бы маленькая столовая была завалена убранством с броской отделкой, посудой, едой, которую накладывали в эту посуду, была она, в конце-концов завалена самими Тамленнами и молодым слугой, снующим туда-сюда. Светлая женщина, мать семейства, одетая в чайное платье, тоже броское, с мелким узором, сидела почти напротив Далилы. Она выглядела очень молодо, совсем не на свой предполагаемый возраст. Пушистые, завитые утюжком или магией волосы спадали на ее покатые плечи. Ее серые глаза, совсем не похожие на глаза детей, блестят из-под накрашенных бровей и ресниц.
— Меня зовут Далила. Приятно познакомиться.
И хоть Горст запретил ей говорить настоящее имя, настоятельно советовал или выдумать другое, или молчать вовсе, девушка была открыта и смела в отношении своей личности. Пусть знает имя того, кого он заточил в чужих Семьях, кого заставил жить под гнетом Империи, кого обрек на страдания и скорбь по умершим!
— Как мило. Наверное, иностранка? — хлопая глазами, наивно спросила Виктория.
Горст с грохотом поставил тарелку ведьмы на место.
— Почти, — ограничилась рыжая девушка.
— И что же, давно вы с Горстом знакомы? — продолжает расспрашивать леди Тамлен, закладывая салат в аккуратно раскрытый рот, верхняя губа которого была такой же тонкой, как и нижняя, совсем как у Горста.
Далила тем временем поглядывает на отца семейства, который оставался совсем безучастным. Боковая мышца на его рябом лбу дергалась в такт жующей челюсти. Знаменитый воевода, маг, лорд, он казался совсем безвольным, отдавшим все свое нутро, свою энергию и право вести беседу семье. Но ведьма знала: это был человек такого характера, что он едва ли угаснет с годами. Лорд молчал лишь временно. Просто мужчине был совсем не интересны гости с работы, которую он совсем не желал сыну, и их разговоры.
— Не так уж и давно. Меня попросили помочь в новом деле, но это уже совершенно другая история, я бы не хотела затрагивать сейчас работу.
— Да, у нас это не принято, — вставляет свою фразу Виктория. Хрустит воздушный хлеб, смазанный маслом в зубах ведьмы, но она не чувствует вкуса. Она сосредоточена на другом. Чутье молчит, — Отец, расскажи, лучше, про то, как ты возглавлял Инквизицию. Мы так любим твои красочные истории, я думаю, Далиле тоже понравится.
— Это лишнее.
Горст возражает, вилка его бьётся о тарелку как обычно, но он бросает мимолётный взгляд сначала на Далилу, затем сестру. Адептка демонстративно не оборачивается, не ловит этот взгляд, ибо не хочет показывать как некомфортно ей сидеть с убийцей своего рода. И всеже, ей приятна даже эта мимолетная поддержка.
— Почему же? Я думаю всем будет интересно. Верно, Далила? Мы все послушаем с удовольствием. Тем более, отец столько лет уже ничего не упоминал о прошлом.
— Замолчи, — это впервые проснулся лорд Адер Тамлен, откинулся тяжело, — Это не для стола, — и вдруг добавил с хрипом, — Простите за назойливость моей дочери.
— Ничего страшного. Я понимаю, у нее такой нежный возраст, — так, словно ничего не происходило, и так, словно дочь лорда не была всего на два года младше, ответила Далила. Она была рада уколоть Викторию.
Какое-то время едят молча. Ведьма исподлобья поглядывает на присутствующих и замечает у всех некую скованность, более ощущаемую интуицией. Только маленький Камрон с любопытством поглядывает на девушку, которую он недавно запечатлел на фото с Горстом, однако мальчик хранит молчание, сознавая, что не стоит ему, самому младшему, говорить.
Вместо всех вновь заводит речь леди Тамлен, превращая одними словами, без магии, светскую беседу в какой-то допрос, совершенно не интересный ведьме:
— И чем вы увлекаетесь, Далила? Насколько я знаю, вы не из аристократической семьи.
— Как посмотреть, — прожевывая, отвечает Далила Витте, член Семьи Витте, одной из трех Первых Семей. Пусть главы Первых Семей и принимали участие в управлении Академии, но у ее членов, в отличие от аристократов, не было совершенно никаких привилегий перед другими. Поэтому, конечно, Далила никогда не чувствовала себя особенной, но все же, находясь в кругу важных людей, ей тоже хотелось задрать нос и показать свою значимость, — Чем увлекаюсь? Танцами, к примеру. Мне очень нравятся традиционные.