Далила была готова думать и рассуждать о чем угодно, лишь бы не о стоящих делах.
Встав, девушка начала приводить себя в порядок, переодеваться из тренировочной формы в академическую. В этой довольно несуразной, неженственной одежде она провела большую часть своей жизни — брюки, длинный новомодный галстук, жилет с крохотной эмблемой, более похожий на изуродованный швеями мундир.
После сборов пришло осознание, что девушка совершенно не знала к чему готовится.
Вчерашнее происшествие произвело впечатление на все население крохотного городка, жителей академии оно и вовсе потрясло до глубины души. Ведьмы — от сверстниц до достопочтенных женщин — без перерыва подходили к Далиле и расспрашивали ее о госте, о деле, в которое теперь она вовлечена, о реакции глав Семей, которые отказывались от комментариев. Пришлось быстро закрыться в комнате. Далила была бы рада знать ответы. Она не могла приложить ума что говорить, что думать, что чувствовать.
Став выпотрошенной куклой всего за пару часов, девушка начала репетировать танец с метлой-болванкой. Хотелось улететь в паутину леса, умыться талой водой из ручейка, щуриться, рассматривая солнце под могучими лапами ельника. Но все метлы хранятся под замком и выдаются только на практические летные уроки, на несколько часов в неделю для свободного пользования, да на редкие караульные обходы. Башня со взлетной площадкой также закрыта в неурочное время. Таким образом, ночь прошла в танце. В танце, который выходил просто отвратительно. Вторая напрасная ночь без сна.
Избегать очевидного нельзя было дольше. Ведьма выложила небольшой продолговатый кристалл и карман сразу стал легким-легким. Только с души это вес никуда не делся. Она долго рассматривала как свет преломляется в нежной, розоватой глубине. Мысли настолько далеко, что их уже и не слышно. Решение о том, что девушка не пойдет на занятия, появилось само собой уже давно и никак не оспаривалось разумной частью сознания.
Доставать учебник по амулетам не было смысла, ведь любой хоть сколько-нибудь драгоценный или минеральный камень мог стать маленьким хранилищем магии. Главное — схема, что в него заложена. Поэтому ведьма протянула руку за шляпой — благо, из-за маленьких размеров комнаты все находится в шаговой доступности — нахлобучила ее на затылок, и, решив рискнуть и провести эксперимент, прикоснулась к камешку. Подушечка пальца неприятно легла на грань. Далила медленно начала вливать магию.
Готовность была ко всему. Но все равно девушка была ошарашена, когда почувствовала, что ее резко начало мутить. Стул исчез, ноги подкосились. Кажется, солнечное сплетение стремилось пройти через горло, потянуть за собой все органы, вывернуть тело наизнанку. В обрушившейся словно весенний шторм головной боли был лишь чертов кристалл, уже сжатый от испуга в руке. Грани его, вроде бы не острые, стали невыносимо болючими от того, насколько сильно девушка вжимала его в кожу. Камень был единственным проводником в реальный мир.
Эти адские ощущения Далила узнает из тысячи.
Перемещение.
Эфир, находящийся в теле такого магического существа как ведьма, сопротивлялся воздействию внешней магии кристалла. Однажды Далила уже испытывала ощущения, связанные с этим эффектом. Ещё год назад — а теперь, кажется, будто прямо сейчас! — на лекции по амулетам всем адепткам дали только-только появившиеся кристаллы перемещения, испробовать их крайне неприятную силу на себе. Еще тогда ведьма сокрушалась и завидовала человеческим магам — они-то ничего не чувствуют! Конечно, такие кристаллы крайне удобный из-за моментального действия, компактности и простоты использования, поэтому ходят у людей, которые могут их себе позволить, но Далила всегда отдаст предпочтение старой-доброй метле, пусть и не на столько быстрой, но зато осознанно и добровольно используемой. Сейчас Далила перемещалась не добровольно и неосознанно.
На самом деле все произошло в момент. С помутившимся зрением, с отдышкой, пошатывающаяся ведьма перенеслась в какое-то помещение и сразу бы упала из своего сидячего положения, но ее быстро подхватили, тяжело усадили на кресло.
— С вами все хорошо? — спросил неизвестный, высокий, но все еще мужской голос.