— Простите меня, пожалуйста, госпожа… Я знаю, что смогла бы прийти к вам и поговорить хоть раз за это время. Я совсем забылась, — медленно отвечала Далила.
— Помни, что у тебя есть я, твои сестры, община. Ты же знаешь, что всегда можешь попросить нас о помощи. Я бы и сама могла тебя встречать. Когда тебя принесли к нам в бессознательном состоянии, отравленную, раненную, именно я, — Монстери понизила голос до хрипа диафрагмы, — именно я преступила закон, влила кровь. Ты знаешь, что любые действия с ведьминской кровью, в отличии от человеческой, запрещены… Кровяной эфир позволяет использовать ее самыми немыслимыми способами. Я спасла тебе жизнь, помни об этом. И уж встречать тебя я бы тоже как-нибудь смогла.
Девушку захлестывал стыд. Она смотрела в пол и представляла как он разевает свою пасть, поглощает адептку. Казалось, спрятаться от этих осуждающих речей и этого терзающего взгляда можно было только под землей. Какой глупой была Далила! Как сильно винила она себя!
— Спасибо, спасибо вам… Мне никогда не оплатить вам… Простите, пожалуйста, я так виновата перед вами…
Больше девушка не могла говорить. Плачь, сжавший горло, подступивший к глазам, мешал дышать. Видя состояние адептки, госпожа положила руку на девечье плечо в дружеском жесте, сказала так по редкому ласково:
— Иди к себе, девочка… Ложись спать. Возьми ключ-код только.
Далила неосознанно взяла бумажку с простым магическим рисунком. Уже будучи в комнате она, не включая света, кое-как разделась и умылась, легла спать. Быстро уснула, слушая дребезжание стекла под натиском ветра.
***
Нелюбимые щи оставляли кислое послевкусие, но голодная Далила продолжала быстро хлебать этот жидкий суп. Деревянные приборы стучали в унисон с приборами других студентов, прибежавших в таверну во время обеденного перерыва. Галстук сидящей напротив Роситы выбился из-под форменной жилетки и чуть не касался супа, когда подруга в очередной раз наклонялась над ним. Между тем, как подносить ложку ко рту, русая девушка умудрялась говорить:
— Не понимаю… — Росита с шумом втягивает в себя жижку пустых щей, — Я бы поняла куда-нибудь на юг, на теплое море, — ведьмочка делает ещё один глоток бульена и смотрит на часы. Скоро на лекцию. Далила тоже торопится, пытается есть быстрее. Капуста хрустит под натиском перемалывающих зубов, заглушает разговоры других студенток, — но вот никогда не подумала бы, что поедешь а Диннийское княжество! Ладно бы тоже к морю, в Таврикию, но столица-то ближе к северу… И вообще, ты узнала о поездке два дня назад, а я только сегодня!
— Я даже не буду извиняться, потому-что именно ты все это время бегала по преподам и сдавала долги. У меня тоже были дела… Так что не обижайся. И место не я выбирала. Лучше скажи, что тебе привезти, — рыжая ведьма вытащила крупный лавровый лист из тарелки, вытерла мокрые пальцы о салфетку, которую до этого стащила с другого стола. В таверне зачастую не хватало самых базовых вещей, но она была единственной, а потому в отсутствии конкуренции не особенно стремившейся обеспечить лучшее обслуживание, — Вот Фатима, например, попросила духи и платье. Мисс Аврора и мисс Нева хотят к себе в дом новый ковер из юго-западных стран. Его, конечно, можно купить и в Империи, но раз уж я еду… Они дали скопленных денег. Мисс Рослин не сказала, чего желает, но я обещала привезти ей что-нибудь особенное. Не заставляй меня мучиться еще и с твоей неопределенностью, говори чего бы ты хотела.
Росита пока не отвечает, девушки быстро едят в тишине. Некоторые студенты начинают вставать. Обеденное время подходит к концу и это чувствуется во всей обстановке. Щей в тарелке тоже почти не осталось.
— Привези мне, пожалуйста, себя счастливую и ладящую с тем лордом Тамленом. И сережки. Если что, я дам тебе денег.
Девушка теряется внезапной просьбе, отрицательно качает головой. Росита самостоятельно убирает миску с недоеденным супом на край стола и кладет на его место несколько монет.
— Пошли уже, а то опоздаем.
Тепло пришло на север! Такой сухой, чистый, прохладный воздух мягко входит в легкие при беге. Ноги ступают по прошлогодней жидкой траве. Весенняя обувь пружинит, ступни словно сами делают шаг. Тело в форме разрезает воздух, он свистит в ушах и бьет в глаза, они щурятся, стараясь закрыться от случайной песчинки. И небо чистое-чистое, будто в него плеснули воду и сильно размыли голубую акварель, припудрили у почти белесого горизонта.