Глава 3
Дни в концлагере тянулись долго и неприятно. Жизнь здесь казалась одним нескончаемым кошмаром. Во дворе лагеря заключённых расстреливали и зверски пытали за проступки или просто так. Ходили слухи о том, что фашистские врачи ставят на людях жестокие эксперименты: намеренно заражали оспой, гепатитом, малярией, вживляли под кожу грязь, ржавые гвозди, а взрослых мужчин и женщин облучали высокими дозами рентгеновского излучения и удаляли половые органы. В последствие таких экспериментов у людей оставались незаживающие гниющие раны. Невзирая на все эти ужасы, Марк старался сохранить у брата веру в людей, в справедливость и добро. Каждый вечер он рассказывал ему истории. Как бы плохо ему ни было, как бы ни болела спина после ударов, как бы ни болели ноги и руки после работы, он всегда находил в себе силы, чтобы позаботиться о младшем брате и рассказать ему небольшую добрую историю, которая бы скрасила их мучения в этом месте. В такие вечера Шурик ложился на кровать рядом с братом и, обнимая его, очень внимательно и терпеливо слушал. Любовь между братьями - была единственным счастьем, которое у них осталось.
Но в один день, рано утром, дверь в помещение открылась, и Марка забрали вместе с другой группой детей.
Когда это произошло, Шурик проснулся от шума, и, увидев, что брата уводят, вскричал и помчался к нему.
— МАРК! СТОЙТЕ! ОСТАВЬТЕ ЕГО, НЕ ТРОГАЙТЕ! МАРК! МАРК! — он кричал так сильно, что его голос едва не срывался. Слёзы обильно текли по щекам, попадая в рот и капая на пол.
Марк обернулся, посмотрел на младшего брата, продолжая идти, и постарался улыбнуться ему.
— Всё будет хорошо, Шурик... — тихо произнёс он, и его вытолкнули на улицу, где тот скрылся из виду.
Шурик продолжал бежать и хотел было вырваться следом на улицу, но внезапный удар прикладом ружья о голову сбил его с ног. Упав на пол, мальчик заплакал от боли и сжался. Из рассечённого лба потекла кровь.
Солдат что-то рявкнул и сильно пнул его под рёбра, тем самым отшвырнув по полу обратно к койке. Маленькое истощённое тельце ребёнка без особого труда отлетело. Шурик закашлялся и, сжавшись от боли, стал тяжело дышать, подавляя стоны, но продолжая плакать. Живот сильно заболел. Органы болели изнутри, казалось, что он вот-вот выплюнет их, на столько боль была ужасной.
Дверь с лязгом захлопнулась. Дети смотрели на лежащего на полу мальчика, который всё никак не мог перестать плакать. Они забрали его... Забрали единственное тепло, которое осталось у Шуры после смерти мамы. Они забрали их обоих. И теперь он остался совсем один...
Послышались осторожные тихие шажки. Рядом с Шуриком присел мальчик с короткими и прямыми каштановыми волосами. Он аккуратно положил руку на его плечо и погладил, не рискнув что-то сказать. Ощутив прикосновение, Шурик дёрнулся и, подавившись слезами, немного отполз в сторону, хмуро, обиженно и напугано посмотрев на мальчика. Тот аккуратно убрал руку и робко положил её обратно на пол.