- Любить начинаешь с малого.
- Мы могли бы себе позволить тренировки, не будь мы ограничены в ресурсах. А ресурсы тратятся на показуху, пока дети умирают от рака.
- Теоретически, мы всесильны.
- А практически свобода выбора дается тем, кто ограничен в средствах. Будь мы всесильны, нам не пришлось бы выбирать.
- Медицина, вы перегрелись? - водитель обеспокоенно смотрит на наши одухотворенные дискуссией лица.
- Конечно! Печку выключи, жарит как в аду.
- А где мы, по-твоему, работаем? - резонно замечает шофер.
Констатация смерти - занятие не из веселых, но и особо тяжелым его не назовешь. Изучить выписки, снять ЭКГ в четырех отведениях, дать родственникам инструкции и пожелать «держитесь». В безразмерных карманах формы я нахожу кем-то давно там забытые черные резиновые перчатки. В черных перчатках, черной маске и черной кожаной куртке Серега похож на бандитскую версию ангела смерти, но остывающему на кровати телу наш внешний вид тотально безразличен. Покойников я не боюсь, некоторые трупы значительно чище и опрятнее некоторых людей.
- Сразу придайте телу нужное положение, трупное окоченение уже началось, потом не разогнете, - дает рекомендации фельдшер.
Мы выходим на улицу. Сергей курит, задумчиво изучая вид на детскую площадку. Я вдруг понимаю, что до одури хочу спать, есть и почему-то задыхаюсь.
- Зато делать ничего не надо, - завершает цепочку размышлений первый номер.
- Все бы вызовы такими легкими были.
- Ты «ку-ку»?
- А, точно, он же умер.
- Рождаются с криком, живут со смехом, умирают со стоном. - Фельдшер бессовестно проникает в мои мысли и по-хозяйски наводит там порядок.
- Напомни автора.
- Гюго.
- «Человек, который смеется?»
- Что ты тут делаешь? - резко спрашивает первый номер.
- В смысле?
- Здесь. На «скоряке». Ты умная, хорошо учишься, нормальная семья, ты преподавать можешь. Почему здесь?
- Я легко адаптируюсь, быстро учусь, быстро соображаю, нормально переношу нервные перегрузки. У меня хорошая физическая форма и пластичный хронобиотип. Меня программировали для этой работы. И мне здесь нравится.
- Только не говори, что и ты любитель спасать жизни.
- Забота о близких или о мире - это просто анестезия для собственной боли. Ты ведь тоже здесь что-то забыл?
- У нас не так уж и плохо. Просто не все готовы и не все могут. Тут нужен стихийный склад ума. Некоторые во всем стремятся к совершенству оранжерейных условий. Роза, конечно, цветок благородный, но облагораживается надуманным страданием, а одуванчику везде комфортно.
- И умирают розы в фарфоровом гробу, а одуванчики с самоубийственной беспечностью вытягивают стебель навстречу газонокосилке.
- Напомни автора.
- Я.
- Это все, конечно, здорово, но вам звонят! - шофер перекидывает Серому планшет.
Сюжет происшествия привычен и банален до зубной боли: сын-алкаш избил маму табуреткой. В плоскости общечеловеческих ценностей выглядит неприемлемо и жутко, но в этом районе Всеобщая декларация прав человека менее популярна, чем Уголовный кодекс. Серега проверяет симптомы ЧМТ и накладывает повязку, я оформляю карту вызова.
- В полицию сообщать будете? - Господи, о чем я спрашиваю, конечно, нет.
- А сын сам где?
- Сбежал.
- Прячется?
- Да не, за пузырем пошел.
Сдаем пациентку в нейрохирургию, выбираемся на подъездную площадку приемника. Курит Серый, как и все фельдшера, много и все какие-то вонючие «беломорины». Когда докурить не успевает из-за вызова, остаток сигареты аккуратно убирает обратно в пачку.
- Вы как хотите, а я на заправку, бензобак кушать хочет, - шофер убирает с руля подушку, и машина лениво выползает на шоссе.
На АЗС идет слив, на следующей - тоже. Найдя рабочую бензоколонку, мы обнаруживаем там еще одну линейную бригаду и желтую карету «неотложки» с нашей подстанции. Дистрофичная фельдшер Фрейнман греется в объятиях своего шофера, ее второй номер воюет с висящим планшетом на переднем сидении.
- Какие новости с полей?
- Бабку сын табуреткой отпи...л.
- В полицию подавали?
- Отказалась.
- Плохо отпи...л.
Фельдшера заливаются хриплым прокуренным смехом, я совершенно искренне смеюсь вместе с ними, а глубоко внутри кто-то тонко и пронзительно кричит.
- Лена, тут планшет тупит, я случайно нам «обед» поставил, - второй номер растерянно выглядывает из машины.
- Значит, будем обедать, - пожимает плечами Фрейнман, - можешь прямо сейчас начинать.
- Может, разведем костер и погреемся?
- Замерзла? - заботливо интересуется Серый.
- У меня уже нос отваливается!
- Я не спрашиваю, в какой стадии у тебя сифилис, я спрашиваю, замерзла ты или нет.