— Спасибо, сынок! Я считаю, что судьба меня не обидела.
— Налить тебе чайку? — Шарип взял чашку и вышел из комнаты.
— Посмотрю, не проснулся ли Мажид, — встала Саидат.
«И мы бы с Мажидом были счастливы, — подумала Зубаржат. — Но воля судьбы — ничего не поделаешь».
Навсегда осталась в ее памяти та ночь. Тогда она жила у сестры Калимат в горах. Кто-то постучал в окно. Стук был знакомым: два раза тихо и один раз громко. Она почувствовала в этом стуке что-то тревожное. Осторожно отворила окно. Это был Мажид.
— Выйди на минутку!
— Что случилось?
Мажид оперся рукой о подоконник и очутился в комнате.
— Ты что? — сдавленным шепотом произнесла Зубаржат и отодвинулась в угол. — Вдруг сестра проснется?
— Ну и пусть просыпается. — Он чиркнул спичкой. Зубаржат увидела прямо перед собой лицо Мажида. Оно было искажено отчаянием. Его потемневшие от горя и гнева глаза испугали ее.
Он поднял стекло лампы и зажег фитиль. Зубаржат сжалась в комок.
— Да не бойся меня, — он сел на край тахты и закрыл лицо руками. — Зубаржат, ты, оказывается, сестра мне!
— Сестра?!
— Да, моя мать кормила тебя грудью вместе со мною.
— Ну и что? — До девушки не дошел истинный смысл его слов.
— А то, что ты никогда не будешь мне невестой! Ты пойми, мы не сможем пожениться! Нам не разрешат!
Зубаржат молчала. Ей это давалось трудно, потому что в ее горле застыл горестный вопль. Мажид посидел еще немного, опустив голову, потом поднялся, ступил на подоконник и шагнул в темноту.
Зубаржат не выходила из комнаты три дня. Она лежала на постели в том же ситцевом платье и чулках. Когда же на четвертый день Калимат вошла в комнату, то увидела, что она пуста, постель аккуратно заправлена, а на подушке лежит записка:
«Милая сестра, прости, не могу больше жить в ауле. Не волнуйся, ничего дурного я не сделаю, вас не опозорю. Пройдет время — сообщу о себе. А пока не ищите меня!»
До города Зубаржат добралась на попутных машинах. Он показался ей чужим, неприветливым, даже чуть-чуть враждебным. Люди вокруг бежали, спешили как на пожар. Зубаржат совсем растерялась. Весь день она стояла то перед одним, то перед другим домом и смотрела на чужие окна. А когда наступил вечер, свернулась калачиком на маленькой скамеечке у чьих-то голубых ворот и заснула. Утром, открыв глаза, она увидела пожилую женщину, которая стояла перед ней и что-то говорила на непонятном языке. Зубаржат в ответ только качала головой. Тогда женщина взяла ее за руку и повела в дом. Зубаржат, дрожа от страха и холода, пошла следом за ней. Их встретила молодая девушка, почти ровесница Зубаржат. В этом незнакомом доме ее угощали хлебом и помидорами, какими вкусными они были, как сладок был чай!
— Меня зовут Надя, маму — Елена Петровна, а тебя? — спрашивала Надя и жестикулировала, чтобы Зубаржат поняла ее. Но все было напрасно.
А вечером Надя привела с собой аварку Патимат, с которой вместе работала на фабрике. Она и помогла девушкам поговорить. Надя устроила Зубаржат к себе на фабрику, но та так и не успела ничему научиться, потому что началась война. Надя поступила на курсы медсестер, и вскоре обе девушки последовали ее примеру. Окончив курсы, они разъехались по разным фронтам.
Из всего пережитого на фронте Зубаржат больше всего запомнилась сырая октябрьская ночь на Западной Украине, когда все вокруг гремело от взрывов, а санитарная машина мчала в госпиталь медсестру Зубаржат и военврача Софью Петровну. Один снаряд попал в машину и зажег ее; Софья Петровна откинулась на спинку сиденья — осколок попал ей в сердце. Шофер Володя был тяжело ранен и потерял сознание. Зубаржат, сама истекая кровью, сквозь дым и грохот взрывов тащила его за собой, пока наконец силы не оставили ее…
Запомнила Зубаржат на всю жизнь и землянку, полную мышей, где при тусклом мерцающем свете фонаря она учила Устав партии и где во время короткой передышки между боями политрук полка вручил ей партбилет, где она, всматриваясь в каждого раненого, мечтала и боялась увидеть дорогое лицо Мажида…
— А где жена? — Шарип остановился на пороге с чашкой чая в руках.
— Я здесь! — откликнулась Саидат. — Малыш еще спит!
— Пусть спит, набирается сил. — Шарип улыбнулся и сел.
«Как хорошо, что Шарип все же пришел в тот день, — подумала Зубаржат. — Да, чтобы снять квартиру, он проявил много энергии».
— Входите, — сказала Зубаржат, услышав стук в дверь.
— Это я, — сообщил Шарип.
— Проходи, проходи, я ждала тебя завтра.