— Мой визит совершенно секретный, можно сказать — военная тайна. Умеете хранить тайны?
— Приходилось на войне, уж как-нибудь постараюсь, — улыбнулась Зубаржат.
— Неужто воевали?
— Да, сынок. Вот здесь у меня визитная карточка войны, — Зубаржат показала на правую ногу. — Садись, — она придвинула стул. — Выпьем чайку?
— С удовольствием, садитесь, тетя Зубаржат, я сам налью.
— Нет, ты мой гость.
— Ничего не надо, — запротестовал Шарип, увидев, что Зубаржат ставит на огонь большую синюю кастрюлю, — не беспокойтесь, только стаканчик чаю.
— Неужто не попробуешь моих голубцов? А я обрадовалась, что смогу угостить тебя обедом!..
— Ну хорошо, так и быть, чтобы не обидеть вас и назло себе, — махнул рукой Шарип. В этот момент его поднятая рука и искрящиеся глаза очень напомнили Зубаржат Мажида.
— Что вы так смотрите? Признайтесь, подумали, что я нахал?
— Перестань, я просто люблю веселых людей, умеющих пошутить.
— А моя Саидат всегда недовольна. Говорит, что я слишком несерьезный. Объясняю ей, что два одноименных заряда отталкиваются, а разноименные притягиваются… Ну, а теперь о деле. Я хотел вступить с вами в тайный сговор. Сестра не придет?
— Да кто ее знает?! Может за день десять раз прийти, а может за неделю ни разу не появиться.
— Вот что, тетя Зубаржат. Моя жена — своеобразная женщина. Она ни в коем случае не соглашается отдавать такие деньги. Я вам буду платить по шестьдесят, а вы ей не говорите, пусть считает, что мы платим пятьдесят.
— Я сама думала об этом, — сказала Зубаржат, — и хотела попросить вас сказать сестре, что мы сговорились на шестидесяти, а сами платите сорок.
— Нет, я здоровый мужчина, заработать могу. Шестьдесят рублей — нормальная цена за такие комнаты и условия.
— Ни за что больше сорока не возьму. Одна ведь живу, мне и так всего хватает выше головы. До сих пор жильцов не пускала, хоть сестра ругает меня. И сейчас нипочем бы не согласилась, если бы не вы. Как вы ушли, мне сразу стало скучно.
— Ну зачем делать скидки? Мы поженились против воли родителей и привыкли за все отвечать самостоятельно и по полной мерке, — сказал Шарип.
— Ну ладно, после поговорим… Ешь голубцы, заправь их сметаной. — Зубаржат поставила на стол полную дымящуюся тарелку с голубцами.
— Спасибо, тебя Зубаржат.
Когда Шарип ушел, Зубаржат почему-то стало тревожно. Она несколько раз включала и выключала телевизор, ходила из угла в угол. Такой пустой собственная квартира ей никогда не казалась. «Не надо никаких денег, лишь бы только они жили здесь», — мелькнула мысль. Зубаржат долго не могла заснуть. Проснулась она от стука в дверь. «Это они», — подумала Зубаржат и вскочила с кровати, открыла дверь. На пороге стоял шофер Муртазали.
— Йорчами, Зубаржат-ада!
— Йорчами, — ответила Зубаржат разочарованно.
— Мать просила заглянуть.
— Да, я приготовила, заходи! Вот, бери два мешка.
— Спасибо большое. — Муртазали взвалил мешки на плечи и вышел.
— В ауле все в порядке? — спросила вслед Зубаржат.
— Все хорошо, год ведь урожайный!
В воротах он столкнулся с Хатимат. Она повернулась и долго смотрела в затылок уходящему Муртазали, будто он уносил на плечах ее собственное добро.
— Пришла узнать, как дела. Думала, квартиранты уже переехали. А что, Муртазали тебе что-нибудь привез в благодарность?
— Да ну, скажешь тоже… Ты ведь знаешь, я сама голодала и поэтому не могу видеть, как пропадает хлеб.
— Вай, когда ты наберешься ума?! Зачем тебе о других-то все время думать? Собираешь у людей остатки хлеба, сушишь… Лучше бы сама кур держала или продавала, что ли, эти отходы. Вот любительница даром поработать!
— Во-первых, я у людей не собирала. Это из больницы, в которой работала, беру, чтобы не выбрасывали. Во-вторых, у меня огород, кур не могу держать, а в-третьих, я не нищая, чтобы хлебные корки продавать.
— Да, да, знаем! Тебе же обязательно надо показать, что ты лучше и благороднее других. Да только людей не обманешь, лицемерка! О тебе небось никто особенно не беспокоится? А ты все о посторонних печешься. Корова Муртазали, которая пасется где-то в горах, тебе дороже родной сестры! А Супайнат хороша! Могла она послать тебе раз в три года масло или хотя бы овечий сыр?!
— Не надо мне, я, слава аллаху, голодная не сижу.
— С тобой говорить — что добро в пруд бросать, ничего не понимаешь. Послушай хоть сейчас меня, я научу, как себя надо вести с жильцами. Важно что? — Хатимат задумалась и села на край неубранной кровати. — С первых же дней сумей поставить себя. Не дай им забыть, что они здесь не хозяева. Увидела, например, что долго включен свет, — ничего не говори, но посмотри на них выразительно, выключи свет и уйди к себе. Затем дай понять, чтобы гостей к себе не звали…