И в руках у неё белые лилии – утончённые и прекрасные, какой должна быть она сама. Женщина поднимает голову и смотрит на меня, но прекрасного нет. Есть обожжённое до кости лицо и серо-стальные холодные глаза. Есть мольба и укор в её взгляде. Есть огонь в её зрачках.
Это я сделал. По её просьбе. По её приказу – точнее. Я не хотел, но не мог ослушаться. Но сначала я выстрелил.
Я должен сказать ей. Я должен спросить её. И, конечно, язык совсем не слушается хозяина.
В вязкой тишине раздаётся щелчок пальцев – этот звук отскакивает от пустоты, звонким эхом разгоняя липкую тьму. И женщина, моя приёмная мать, прекрасная леди Мириам Грэм, исчезает.
– Я, вроде, уже говорил, что ты можешь изменить здесь всё, как твоей чернильной душе захочется, – смеётся Грегори и хлопает меня по плечу. – Сосредоточься только. Прикажи вслух или взмахни рукой.
Второй щелчок. Голова идёт кругом, откуда-то доносится противный писк, к горлу подступает тошнота, и я понимаю – ещё немного, и вырвет. Прямо на доктора. Он тоже это понимает и предусмотрительно отступает подальше.
Ему смешно, мне – нисколько. Писк нарастает, и становится ясно, что его создателем является Грегори. Нет необходимости смотреть на него, ехидная усмешка чувствуется и так. Но уже не хочется вдавить эту усмешку кулаком, втоптать каблуками в грязь и раскрошить в пыль. Поэтому смеюсь в ответ и взмахиваю рукой.
И зажигаю звёзды.
Белый холодный свет лампы слепил глаза, и первым, что сделал Логрэд, стоило ему очнутся, так это зажмурился посильнее и закрыл лицо ладонями. Над ухом противно щёлкало и пищало какое-то медицинское оборудование, распечатывающее длинную ленту графика. Кожа на спине, казалось, прилипла к ледяному столу из стали.
– Быстрее, – сквозь вату в ушах услышал он женский недовольный голос.
– Его нельзя будить рывком, – а это мужской. Грегори?
Проходчик со стоном сел, уткнувшись лбом в колени, чтобы избежать яркого света. Звуки отдавались в голове протяжным болезненным эхом, но вместе с тем парень чувствовал себя лёгким и свободным – голову больше не сдавливал обруч, из горла исчез противный ком, и тело… тело снова подчинялось ему. Всё, как должно быть.
– Воды, – просипел он, и приник к услужливо протянутой фляге. – Свет… свет приглушите.
Вначале он видел вокруг только смешанные цветные пятна. Серо-коричневое – Грегори, белое рядом – незнакомка с приятным голосом. Постепенно зрение возвращалось в норму, и увидев пепельноволосую женщину в белоснежном мундире, Рэд непонимающе уставился на доктора.
– Нет, – качнул головой Грег, сматывая распечатанную информацию, пока женщина помогала мальчишке встать. – Винсент хотел себе своего архистратига. Вы вроде не знакомы? Это Джифф Нивес.
– Наслышан, – благодарно кивнул ей блондин, заглядывая в кошачьи глаза бывшей Карательницы. – Что… что мы здесь делаем?
Нивес и Вериа переглянулись, бессловесно перекладывая обязанность объясниться друг на друга. Никто не хотел говорить первым. Грегори всё-таки сдался, тяжело вздохнул, снял пыльное пальто и накинул на плечи Логрэда, только сейчас сообразив, что ему может быть холодно в тонкой хлопковой рубашке и штанах. Под пальто оказалась слегка потёртая бархатная жилетка, которую проходчик не раз видел в своих снах, однако в реальности на докторе – впервые. Судорожно сглотнув, он так и не осмелился что-либо спрашивать.
– Давай потом, а? – дёрнул головой Грег. – Выбраться бы.
– Что-то не так? – Рэд обеспокоенно потянул доктора за рукав. – Из-за меня?
Окружение казалось ему смутно знакомым – медицинские сканеры, терминалы, операционное оборудование. Он силился вспомнить, как и зачем оказался в подобном месте, да ещё с доктором и самой известной дезертиршей за последние полвека. Будто бы насмехаясь, память не давала прямых ответов и подкидывала вместо этого воспоминания детства. Как что-то само собой разумеющееся в этой ситуации.
– С тобой-то как раз всё в порядке. Уже в порядке. А вот у Марка с его экспериментальными технологиями…
– Потом, – с нажимом произнесла Нивес. – Будешь умнику нашему по мозгам ездить, когда до Эола доберёмся.
– А после отчитываний Райта, которые наверняка будут, мне что-то вообще следует говорить?
– Н-нет, – наигранно нахмурилась она, направившись к выходу, – не думаю. Только время смерти записать.
– Это невозможно, – фыркнул Грегори и кивнул блондину, мол, давай за нами.
На лицо Рэда сама собой выползла улыбка. Несмотря на странные обстоятельства и подразумевающуюся опасность, ситуация казалась ему донельзя тёплой. Будто бы и не было никогда желания выдавить глаза Вериа… Откуда вообще такие ужасные мысли?! Откуда в нём желание причинять боль? Он чувствовал, что оно было, есть… нет, будет. До этой жажды ещё слишком рано, предстояло вспомнить что-то ещё, что стало причиной. Или причина появилась из-за жажды?
– Дай руку, – требовательно произнёс Грег, – и не верти головой, смотри на мочку моего уха. Ниже уровня плеча взгляд не опускай.
Пришлось последовать приказу. В разуме щёлкнул тумблер, и Логрэд повиновался беспрекословно, как слушается родителей ребёнок в минуту опасности. Рукава оказались длинными для него, и прежде чем он нашёл руку Вериа, пришлось повозиться.
Поток мыслей об упущенном перетёк в раздумья о цветастой заплатке на правом плече Грегори, пришитой явно детскими руками. Рейки?.. Кажется, это был мальчишка-ученик с карими раскосыми глазами, пугливый и впечатлительный. Где он сейчас?
– Я вам мешаю? – шёпотом промурлыкала Джифф, думая, что услышит её только доктор.
– Хочешь ещё час потратить на распутывание и спутывание клубков? Вперёд, флаг тебе в руки и пулю в лоб. Я со стороны посмотрю. – Грегори хотел добавить злости в голос, но яда не хватило, и получилось что-то между сожалением и ехидной подколкой, обычной в разговоре с Нивес.
В ответ женщина шумно выдохнула через нос, но ничего говорить не стала.
– Только дай повод, и всё полетит к Извечным в пекло. Первые сутки он особо уязвим.
– Хорошо-хорошо, – пропела она, – как скажет доктор, так и будет.
До первой лестницы получилось добраться без происшествий. Через несколько пролётов они наткнулись на небольшой отряд, с которым чуть было не сцепились. Командир «противников» своевременно обратил внимание на белый мундир женщины перед ним и запретил огонь. Встреченными людьми оказалось подразделение «Шакалов», расчищающее отходы из Центра – ещё до того, как Марк потерпел неудачу в попытке обезвредить большую часть проходчиков, Винсент дал чёткий приказ, что пути отступления должны быть свободны при любом исходе. Вояки охотно рассказали, как безопаснее всего выбраться наружу, пожелали удачи и отправились дальше. С досадой Грегори осознавал, насколько мала вероятность встретиться с ними на эольской базе, куда планировалось отступать.
Наушник, о котором доктор благополучно успел забыть, неожиданно ожил и заговорил голосом безумного гения, сообщившего радостную весть, что он вместе с Адой в порядке и сейчас они спешат к ним, что необходимо найти Винсента, пока тот не натворил бед, что ничего не мешает попробовать ещё раз – через годик-другой, или даже лучше вовсе через пять лет. Грегори слушал его, и всё было чудесно и распрекрасно, кроме разве что ноющих коленей. Проклятый возраст давал о себе знать, тем более вдали от технологий родной резервации, в ужасных условиях Дженто…
Разворчался, словно старый дед, этого только не хватало.
– Н-42, приказываю стоять на месте.
Опасность подкралась незаметно, откуда совсем не ждали, в лице Люсьена де Шати в сопровождении личного телохранителя и пятерых проходчиков первого ранга. И Логрэд замер, хоть и не чувствовал острой необходимости исполнять приказ или что тело больше не подчиняется ему, и крепче сжал руку Грегори. Доктору пришлось остановиться – геройствовать и идти против желтоглазых ему не улыбалось. В отличие от Нивес.