- Ты чего грустный такой? Только не говори, что из-за Униона паришься...
- Да облажались вчера по самое...
- Так у них же когда как...
- Да, но так... Я ж как раз на игру ездил. Бля-ха, долбаны е...анутые...
- С Себастианом берговским?
- Да. Даже его загрузило. А то задолбал уже, такой счастливый ходит. По ходу, дали ему наконец-то. Зря, что ли, столько обхаживал ее, как мудак...
Их треп резко оборвался при виде меня, бодро вынырнувшего из-за угла. Если у меня еще оставались какие-то сомнения, то теперь их нет. Но я не лажбек какой-нибудь. Дело-то прошлое. Как ни в чем не бывало целенаправленно топлю к кофейному автомату. Они уже принялись обсуждать какой-то проект, а я кирял в их компании свой кофе, вносил свою, как обычно, ценную лепту в обсуждение, и завершили мы уже чем-то абсолютно левым. Вот и все.
Нет, не все. В обеденный перерыв я увидел их. Ее и этого мудака ее. Сидели вдвоем за столиком. Она сидела ко мне спиной, и я лицезрел только е...ало его улыбающееся. Ну, сидели, ели, общались. А я, как дурак, не мог проглотить куска, ничего вокруг не слыша, только, как – бух-бух, бух-бух, - кровь стучала в висках. И голос этот тупой, голос... Может, похер... Может, так... Друзья просто... А потом чувак – возьми и сунь ей что-то в рот со своей вилки. Ага, по-дружески так.
Я должен говорить больше? Я не буду говорить больше. Я просто приеду домой, вымою руки, потом продезинфицирую их, как полагается. Потом вооружусь, чем там для этого вооружаются, и произведу ампутацию – всего: одной изрядно надоевшей мне части тела за то, что заявляет о себе каждый раз, когда думаю о ней, ампутацию памяти, ампутацию чувств, ампутацию всего.
А там, в кафешке, меня разбирал уже нешуточный смех, если он вообще такой нешуточный бывает. Только, соображаю, смеяться-то мне надо над собой. Потому что смешно так загоняться по телке, которой ты просто и тупо не нужен. Это не горько, это не больно – это просто неуместно. Фулл стоп.
И я не загоняюсь, вот клянусь. Ее очередной косяк сильнее отодвинул ее от меня, усилил отчуждение между нами и это хорошо. Так я быстрее излечусь и смогу наконец относиться ко всему этому спокойно. Мне так хочется покоя. Я не хочу, я не собираюсь, и я не буду страдать. Не из-за чего. Нет, я рациональный человек и понимаю, что раз есть болезнь, надо от нее лечиться. У меня еще нет плана лечения, но это дело наживное. А если пораженный орган не подлежит лечению, я все еще смогу ампутировать его, как задумывал.
***
Это ничего, что в любой истории болезни бывают свои рецидивы, и свои триггеры есть у припадков. Что они повсюду, особенно в квартире, в которой она жила со мной. Да даже на моем ноутбуке. Фотографии, там, или музыка ее. Она ее и мне загрузила и включала постоянно. А я – да также, как с номером ее телефона. Ничего не трогал после нее, не хотел ни с чем возиться. Пусть будет. Все равно у меня теперь все время уходит на работу да на тренировки. И никто не пилит.
Сейчас выходные, я – в кои-то веки – сижу дома и ковыряю ее папки с музыкой, такой же малопонятной мне, как и она сама. Агата Кристи. Ага, она же собиралась потащить нас к ним на концерт. Ну да, билеты наверняка примагничены к холодильнику, таким образом она обычно собирала почту и всякие важные бумажки, которые относила к типу аction required, требующие внимания. Точняк, все еще там висят. Я редко туда ныряю. Холодильник не пользуется более спросом в моем хозяйстве. Я совсем не хожу больше по магазинам, а что-нибудь готовлю себе и того реже.
Так, что они там вообще поют... «Извращение»... Послушаем, так ли глючно, как обещает название...
Мы слишком люди,
Мы слишком любим,
Не видя света
Других планет...
Не люби меня, нет, не люби меня
Будь со мною грубее, активнее
Не проси у меня ты прощения
Соверши надо мной извращение
М-да, не то немного. Грузит. Это под настроение надо. Потом может быть. Хотя – не дай мне бог такого настроения.
«Ковер-вертолет». С подтекстом. Мило.