Проходит январь. Я больше не вижу и не слышу ее. Видать, хорошо постарался, плейбой-трудоголик. Что, весть о нашем походе в Кинг Калакауа разнеслась за пределы Гринхиллз? Не удивлюсь, если так. Однажды, случайно оказавшись на северном балконе, попытался вычислить окно ее кабинета – дохлый номер, там теперь все светится. Все мы работаем.
Сегодня середина февраля, будем говорить точнее, сегодня Валентина. Я уже упоминал, что вдобавок к снам, которых не заказывал, но которые приходят теперь с зубодробительной закономерностью, во мне также выработалась способность вспоминать даты и события, которой позавидовала бы любая домохозяйка. И вроде на Валентина у нас в прошлом году ничего такого с ней не было, но я чувствую, что сегодня мне понадобится профессиональная помощь. Я чувствую такие дни, чувствую заранее. Вдобавок сегодня выходной, а на работе в порядке исключения делать нечего. Вот я и затарился еще с утра, потому что с еще утра чувствовал вибрации.
Но мне понадобится только ближе к вечеру, я знаю теперь. В такие дни бывают периоды, когда мне кажется, нет, я уверен, что совсем не захочу. Но это мираж. Фата Моргана. Я научился принимать эту уверенность такой, какая она есть, не ругать себя за нее, а каждый раз окунаться в нее и не сожалеть о ее уходе. Просто встречать и провожать ее подобающим образом.
Сейчас холодно, осадков нет. День ясный. Когда я делаю очень хороший объезд вдоль Нидды, потом переобуваюсь и даю еще восемь кэ-мэ через парки, а потом – гулять, так гулять, иду в бассейн и полтора часа нарезаю дорожки, то после чувствую себя отлично, офигительно просто. Ближе к лету триатлон можно. Надо продолжать в том же духе и получится.
А потом наступает вечер. Сначала я отворачиваюсь от него, а он, смеясь, подтрунивает надо мной издалека, мол, сейча-а-а-ас попадешься мне. Я все отворачиваюсь, уворачиваюсь и ему наконец надоедает. Он со смехом, слишком сердечным и открытым, чтобы показаться злорадным, хватает меня за шкиряк и тянет к себе и пипец Фата Моргане.
Тут мне обычно сразу становится очень хреново. Это так кошмарно, что он, вечер, не должен смеяться так по-доброму. Его смех, радостный и беззаботный, с этим не вяжется. Он должен показать свое истинное лицо, уродливое и отвратное, он должен реветь ревом подобно музыкальной сопроводиловке в ужастиках, а у него прямо, как в «Молчании ягнят», получается. Чувак слушает энергичную музыку, кайфует, радуется, а у него телка в подземелье сидит, ждет, что он ее прикончит и сдерет с нее кожу.
Так что я уже через это проходил и не раз. И чем перед самим собой выеживаться, лучше взглянуть правде в глаза: будет хреново, надо подготовиться. И я рад, что утром проявил благоразумие и съездил на Жандармскую.
Никто не знает, чем я тут занимаюсь. Санек уехал после Нового года, так ничего и не узнав. Никто и не должен знать. Никому не скажу. А потому что я завязал уже. Да-да, завязал, конечно. Это так, иногда, когда больше не помогает ничего.
Если снег у меня обычно на десерт, то тот ролик с берговского корпоратива – это своего рода полуночный ужин. Mitternachtsmahl. И сегодня я с крайним неудовольствием обнаруживаю, что он вдруг начинает глючить и не открывается. Значит, недовольно закатываю сам перед собой глаза, опять надо будет лезть в ее аккаунт и скачивать заново. Вот запара.
В первый раз скачал его месяца два назад. Ну что, прибавилось у нее в почте экшна? Да ни фига. Как это можно так скучно жить – или все доверять рабочему. А если внутренняя ревизия, цыкая, качаю головой. Мало ли, какой клиент накосячит, так трусить потом и юрисконсультов будут.
А, что это? На Новый год что-то пришло. Чуть ли тебе не сразу после боя часов. Час-тридцать, ага. Опять с того же адреса скинули. Давай тогда и это сюда. Всегда рады свеженькому.
Решаю растянуть удовольствие. Сначала просматриваю еще раз первый ролик. Потом включаю второй.
Новогодняя вечеринка, место не узнаю сходу, но, видимо, где-то здесь, в наших краях. Кажется, это народ с ее работы, но сходка не формальная, а так, сами. Она никогда не встречалась с этими помимо работы и афтер ворков, но все меняется.
Музыка, шум, смех, разговоры за кадром. Обычные кулисы и сопроводиловка. Снимающий перекидывает ракурс то на танцпол, что перед ним, то на людей рядом с собой. Раздаются вступительные звуки песни, которую здесь обожают, несмотря на ее преклонный возраст. Здесь любят восьмидесятые. Как ни странно, и эта песня тоже называется «Сила любви». Но это не то, танцевальное, а медляк.