- Два года. До этого сам.
«Торчал», значит. Я не спрашиваю, с каких пор и под чем.
А его и не надо спрашивать, он сам уточняет. Кажется, поговорить хочет: - Эт в смысле - на герыче сидел. Ну там еще сел. Слыхал, наверное, про мак и все такое?
Наверное, по моей роже за километр видно, что я сроду не бывал в «теме» и вообще смахиваю на местного, лишь отдаленно знающего, где на карте мира искать Узбекистан. Беззлобно принимаю его пояснения и только киваю утвердительно.
- Начинал-то с «ханки», - не прошу уточнить, что это. - Классе в третьем еще. Внутривенно. У друга братан на игле сидел, вот мне там один раз и предложили попробовать. Не понравилось – пи...дец. А потом ниче. Сам покупал разбадяженное. Всякое. Герыч у нас раньше дешевый же был. Кое-кто сами варили, бадяжили. У нас тогда многие висели. В транспортном училище, куда я поступил, больше половины. Как центр такой местный был. Делать больше особо нех...й было.
Смолкает. Мы его особо не пинаем расспросами, и он вскоре сам рассказывает дальше:
- Ну, умерли многие. Но кое-кто теперь трезвый по десять лет уже, больше, семью завели, детей. Живут вроде.
- А сюда - как? - решаюсь я задать вопрос. – Как аусзидлер? Переселенец?
- Да, мы с мамой в конце девяностых сюда перебрались. С отцом они давно разбежались. Так он мне даже согласие на выезд давать не хотел. Хотя непонятно, за каким хером. Отказался же давно от меня. Мама надеялась, что тут проще мне сойти будет. Специально хотела, чтобы нас из первого распределительного лагеря в жопу какую-нибудь направили. Но тут везде найти можно. Качеством даже получше, чем там. Не такое разбадяженное. Ну, потом и она похоронила. А я живу пока, - он усмехается, и я вдруг замечаю, как дрожат и чешутся его руки.
- Как в Эльзу попал?
- Сам принял решение.
Мы общаемся на русском, а значит, откололись от общей массы, которая трындит на отвлеченные темы. А нам с Оксанкой – она скромно молчит и смотрит на него спокойно, - тут открывают банально-обыденные истины одной из историй наркозависимости. Я же знаю ее, как облупленную. Знаю, что то, чем он нам с ней сейчас по ушам ездит, ее реально долбит и долбить будет еще некоторое время. А ведь он еще и не начинал никакие там подробности вываливать. Да ей и так харэ. А как ты хотела. Жизни захотелось посмотреть, как она есть? Потусить с бедненькими наркоманчиками? Вот и слушай теперь.
- А теперь? – спрашиваю я Бена. – На метадоне? Или чем другом?
- Типа. И другом. Сегодня фергабе пропустил. Зря.
Утверждаюсь на счет едва уловимого, но все же уловленного мною в нем беспокойства.
- Некоторые в друккраум ходят, - поясняет он. – Слыхал про комнаты для уколов? Под присмотром. Но я решение принял – с эйча слезть. И слез вот.
Что ему сказать? Молодец? Так держать? Тупо как-то. Одобрительно киваю, вернее, киваем на пару с Оксанкой. Изредка поглядываю на нее. Что? Это тебе не Нирвану слушать, а? И не «перцев», хоть я и сам люблю. Это не игра в наркоту и рок-н-ролл. Это жизнь, детка.
- А вообще чем занят?
- Так, - пожимает он плечами. - Утром встаю, прусь к фрау доктор Кевес…
- Врач твоя? По субституции?
- Ага. Неподалеку тут. Хоп - выпиваю стаканчик на глазах у ассистенточки - и хоп. Это у нас в Узбекистане так говорили, - поясняет. - ХОП – «хорошо», «о‘кей», в смысле. Ну или «х…й от меня получишь» - хохочет коротко, сухонько.
- Ясно. А потом?
- Потом? Вот он - новый день. Посмотрим, что принесет.
Философ, блин.
- Надолго хватает?
- На сутки. Доза стабильная. Вначале пристраиваешься, врач с тобой вместе смотрит. Сколько тебе надо, столько и получаешь. Бесплатно.
- Ну так и что тебе потом обычно день приносит?
- Да по-разному. Времени теперь до хера. В плане, раньше режим был: достать бабки, достать эйч, завись, ломоть, бабки, эйч… Больше времени ни на что и не было. А теперь – ну, одной проблемой меньше, типа… Но другие остались…
- Бен, а вот ты сейчас… ну… у тебя сейчас ломка, типа? – тут же соображаю, что дебил. На фиг ковырять еще, вопросы задавать, если человеку плохо?
- Типа. Это тоже зависимость. Очень жесткая, просто видуха у нее другая. Но ее в рамках держать же можно. Нет, пока фрау доктор Кевес лицензии не лишат, у меня все будет клево. Если можно сказать, что это клево.