- Мама, мы тут ни пайдем! – взбудораженно констатирует малышка на своем беговеле, но пацан уже описал обходный полукруг на своем МТБ, обрадованном, что наконец дали поездить по внедорожью.
Мать с дочкой кое-как перебираются через бурелом и выходят на открытое место, на котором видно небо.
Тут раздаются звуки. Все трое, как по команде, поднимают голову, смотрят в небо. Над ними летит здоровенная стая диких гусей. Гуси перекликаются между собой.
- Мама, а откуда они п‘гилетели? – спрашивает пацан.
- Из Африки, сынок.
- А из Б‘газилии?
- Вряд ли. Далеко. Давайте споем!
Она затягивает, дети подпевают ей:
При-хо-дит вре-е-емя-а,
С юга птицы прилета-а-ю-ут.
Снеговые горы та-а-а-ю-ут
И не до сна.
При-хо-дит вре-е-е-мя-а.
Люди головы теря-а-ю-ут,
И это вре-е-мя-а
Называется весна.
***
Весна. В середине апреля состоится общее собрание компании, и я буду официально назначен принсипалом. Вольфинг сообщает мне это, когда я после долгого затишья лечу с ним в Лондон. Теперь мы летим обратно.
- Успели позавтракать? – спрашивает он меня в Хитроу.
У нас ранний рейс, а у него мешки под глазами. Опять работал до поздней ночи. Или раннего утра. Под риталинчиком или без? А потом – еще риталинчик вместо побудки?
- Нет, - признаюсь я. – В спортзал ходил. Даже поплавать успел. В Хайетте фитнесс эрея рано открывается.
- Да вы что, - удивляется он. У него нет времени интересоваться таким. – Буду иметь в виду. Тогда пойдем в Носорог, а то я тоже без завтрака.
В Англии еда не так плоха, как принято думать. А подсев на английский завтрак, слезть вообще сложно. Мы завтракаем в пятом терминале в Rhino, украшенном всевозможными изображениями этих самых носорогов. Кажется, зверюга эта более популярна в Австралии, талисман регбистов. А пофигу, Содружество, один черт.
- Ну что, господин Эккштайн, не похоронили своей мечты о Лондоне?
- Нет, - пожимаю плечами. – А должен?
- Отнюдь нет. Но скажу сразу: про банк придется забыть. Не до нас им сейчас.
Да ладно, я не плачу. Самая интересная и требующая мозгов работа все равно у «больших», это всем известно.
- Однако мы тут решили, что вам просто следует поддержать Йоахима Нойхауза в лондонском офисе наших «бест френдс». Вы же знаете, его штат эссошиэтов с осени пришлось сократить и вернуть на родину. Но он еще держится там на передовой, как последний из могикан. А теперь, представьте себе, у него опять появились крупномаштабные проекты. В основном, по реструктуризации портфолио финансовых инструментов, но и по финансированию. Вы знаете, я еще не уполномочен подтвердить официально, но мне поведали по секрету, что ресурсы на ваш секондмент уже выделены и утверждены. Увы, только на два месяца, наверное. В хорошее время можно было бы и до полугода, но - сами понимаете. Уже это надо считать за удачу. И – все это пока между нами.
- Спасибо за информацию, - благодарю я. – Рад, что все получается. Когда?
- С мая. После вашего назначения. Вам пришлют макет вашего секондмент-договора.
Не прошло и полгода.
***
Весна.
Если жизнь якобы состоит не из одной только работы, то у меня жизни, значит, совсем не осталось. А я за ней и не гонюсь. Мне так спокойнее. Я занимаюсь интересным, любимым делом, успешно занимаюсь. И хоть времени в общем-то и нет – у меня его даже хватает на себя, на спорт, то есть.
В этом году кроме триатлона наметил еще велопробег на 103 км «вокруг башни Пфаффингер». На самом деле, там вокруг башни за эти сто с лишним кэ-мэ даешь такого круголя, что она кажется центром некоей системы в Космосе. Просто так называлась пивоварня, некогда расположенная в этой самой башне, в ней варили одноименное пиво, а производитель еще в шестидесятые учредил велогонку. А большая часть Пфаффингера проходит в горном массиве Рамус, что есть «ветка» по латыни. Да, и сюда тоже римляне добрались. А при чем тут «ветка» - хрен ее знает.
Это будет в конце мая. Маршрут я знаю, там свои приколы. Так что тренироваться надо. Лучше вдвоем с кем-нибудь. А если Лондон – дело решенное, значит, буду продолжать там тренировки, а потом прилечу сюда на пару дней.