- Ты че делаешь, - шипит она разозленно.
- Нахожу на тебя время, - говорю ей сквозь зубы. – Сама жаловалась, что тебе его мало уделяют, - и крепко щипаю ее за задницу, удовлетворенно чувствуя, как она ее сжимает. Вставило? Значит, сейчас уже можно приступать к экзекуции.
Моя рука скользит дальше к ней под платье, а она ошеломлена, словно поверить не может, только округляет глазки от ужаса.
Да, детка, говорят ей мои злое...учие глаза, так все это и было. Было уже много раз у нас с тобой, только было во сне, и поэтому ты об этом не знаешь. Но ты еще узнаешь. Прямо сейчас. Это не сон, а явь. Сейчас я буду очень жестко наказывать тебя – за тупой пи…деж и разбазаривание наших с тобой тайн, за то, что ты так нагло врешь, что я мало тебя люблю и мало нахожу на тебя времени и еще за то, что ты – такая ох...ительно, умопомрачительно красивая, секси, сногсшибательная моя сучка, от которой у меня стояк уже весь вечер, а ты этого в упор не замечаешь, только трындишь своим бесстыжим язычком. И – да, я, кажется, бывал потрезвее. Но – фигня, эрекцию мою это не смущает. А меня самого не смущает моя собственная попытка повторить мой же фокус из снов – залезть к ней под платье и поиметь немножко рукой, пока вокруг нас, типа, никто ничего не замечает.
- Псих, - шипит она, но, как и во сне, не рискует вырываться слишком открыто.
До меня благополучно доходит, что таким образом далеко мы с ней не уедем. Легонечко подталкивая ее под лопаточку, выпирающую из-под темно-синего кружева, тащу на улицу, в скверик – и теперь уже это я глазам своим не верю. Пока мы были внутри, тут пошел летний дождь, самый такой реальный ливень. У меня во сне тоже всегда все было под дождь. Да ведь так не бывает? Бывает.
Уже совсем темно, а в самом скверике фонарей нет, только падает кое-где отдаленный свет их с улицы. Я хочу видеть, как сейчас – сейчас, сейчас - буду трахать ее здесь, под этим дождем, поэтому тащу ее в один из таких более освещенных уголков. Пока нас омывает теплой, летней свежестью, я прижимаю ее к какой-то изгороди, пока она, понемногу трезвея – «Андрей, не смешно… увидят… реально увидят…» - пытается вырваться, особых усилий, впрочем, не прилагая. Ее мокрые, дико возбуждающие меня волосы выбились из-под прически и колечками струятся по плечам, а по лицу стекают капельки теплого дождя, как и у меня - тоже.
- Пофигу, пусть видят. Меня тут все равно никто не знает, - задираю ее платье, разрываю на ней трусики и сую их к себе в карман. Кажется, сегодня они у нее под цвет платья, под цвет этих мокрых сумерек, сгустившихся вокруг нас. Мокро и там у нее, куда я сейчас вторгаюсь ртом. Нет, это не сон. Там такого не было.
- Да что ж ты делаешь, ненормальный… - стонет она, пьяная, моментально улетая от моего языка, - о, господи… что ж ты со мной делаешь…
Тогда, во сне, она не дала мне полизать себя в этом платье, зато теперь я отрываюсь по полной. Наяву она абсолютно не такая, как во сне. Сколько раз замечал и терял крышу, улетая вместе с ней, от ее невероятного тела, от того, как улетает она.
Она расположила одну ножку на моем плече и откинулась назад, руки ее жадно ласкают мое лицо, мою голову, мои мокрые волосы.
- Андрей… любимый… любовь моя…
То-то же. Рабыня секса, блин. И много ли надо, чтоб начать по-человечески со мной разговаривать. Нет, а меня – нормального, скучного мужика, в кого превратила. Сумасшедшая девчонка.
Она не может уже больше… Сейчас… Сейчас ее захлестнет волна, но она еще пытается из последних сил… пытается оторвать от себя мое лицо. Да только я-то гораздо сильнее ее и в постели всегда пользовался этим самым бесчестным образом. И буду пользоваться, отморозок я.
Тисками держу ее запястья, стискиваю их до хруста почти, а сам вытворяю своим ртом такое в ее сладком, медовом, распухшем от кайфа устьице, что она взрывается, вздымается, закусив губу, а я с удовлетворением слышу ее приглушенное: - О-о-о-о… - когда она кончает. Со слезами кончает, по голосу слышу.
– А-а-а… Андрюшка-а-а-а… бесстыжий… отомщу тебе… - ее трясет, а я не жду того, как она там собралась мне мстить. Вместо этого сдергиваю штаны, в которых мне тесно уже весь вечер. Ведь хотел же отодрать ее, даже когда скубались.
Подхватываю ее на руки, уже хочу вломиться в нее, жаркую, мокрую, доступную, но потом соображаю, что по сценарию там был еще нюансик:
- А теперь, похотливая ты шлюшка, - цежу ей сквозь стиснутые зубы, - после того, как тебе так круто отлизали, - знаю, это отступление от текста, но говорил же, наяву все убойнее гораздо, - …ты должна сама попросить…