— Что ты, какие бутерброды!
— Бери, — настаивала Настя. — Не на прогулку идешь. Еще мало покажется.
Галина покорно приняла сверток.
…С машины она спрыгнула первой. Осмотрелась. Занимался морозный серый рассвет. На буровой еще горели огни. Оттуда доносился приглушенный расстоянием рокот моторов. Из выхлопных труб дизелей поднимался синий дым. Взвизгивал тормоз лебедки. Все было так знакомо и в то же время так ново!..
Мимо проходили буровики — утренняя смена. Дюжие ребята в брезентовых спецовках с любопытством посматривали на новичка. Кто-то сказал:
— Вот и я когда-то: приехал впервой на буровую и рот разинул — экая махина!..
Ему ответили:
— Может, мастера ищет, помочь надо. Эй, хлопчик, галка в рот залетит! Шагай за нами!
Галина тихо засмеялась и в тон, изменив голос, ответила:
— Вот галку поймаю, тогда приду…
Детина, приглашавший ее шагать за ним, постоял раздумчиво и, ничего не сказав, пошел дальше. Послышался смех. Галина направилась к буровой.
Шел подъем инструмента. Галина остановилась у входа и стала наблюдать. Натужно, словно из последней силы, работали моторы. Под ногами вздрагивал дощатый настил. Из скважины медленно выползала серая от глинистого раствора, тускло поблескивающая бурильная труба. У рычага лебедки стоял высокий парень и, закусив нижнюю губу, тревожно посматривал то на ротор, то вверх. Электросвет, притушенный наступающим рассветом, окрашивал его лицо в желтый цвет.
Галину заметил один из рабочих — пожилой, грузный, чем-то похожий на Климова. Галина помахала ему рукой. Тот нехотя подошел.
— Здравствуйте. Что у вас тут происходит? — спросила она его, кивнув на бурильщика.
Рабочий пожал плечами и, ничего не сказав, отвернулся. Галина остановила его за рукав.
— Почему так трудно идет инструмент?
— А я откуда знаю! — с непонятной злостью ответил ее неразговорчивый собеседник. — Ходят тут всякие…
Галина решительно направилась к лебедке. Бурильщик с удивлением посмотрел на незнакомую женщину, похожую в своем костюме на мальчишку.
— Зачем вы пришли сюда? — крикнул он, когда она подошла. — Идите, идите! Посторонним здесь нельзя ходить!
— Прекратите подъем сию же минуту! — крикнула в ответ Галина. — Сию же минуту!
Бурильщик растерянно заморгал глазами и выключил лебедку. Моторы сразу заработали ровно, приглушенно. Теперь можно было разговаривать относительно спокойно.
— Как ваша фамилия? — спросила сердито Галина.
— Соловьев, а что?
— А звать?
— Владимир.
— Давно работаете?
Соловьев возмутился.
— Кто вы такая, чтобы допрашивать? Я не буду отвечать вам.
— Будете, — упрямо настаивала Галина. — Не мне, так за аварию отвечать будете.
Соловьев, сбитый с толку таким оборотом дела, пожал недоуменно плечами. К нему подошел помощник бурильщика Мелентий Декретов, тот самый, с которым так неудачно заговорила Галина.
Когда Галина вышла из буровой, Соловьев спросил Мелентия:
— Кто она?
— Откуда я знаю… Как с неба упала.
Соловьев сквозь крепко стиснутые зубы потянул студеный воздух и тихо сказал:
— Красивая…
Мелентий, потирая заросший рыжей щетиной подбородок, усмехнулся:
— Все они на один покрой… Баба есть баба.
Соловьев косо посмотрел на Декретова и в тон ему проговорил:
— Мелеша есть Мелеша, мелет, как мельница… Эх, Мелентий Ермолаич, злой ты человек…
— Хо, а ты каков? — скривился Декретов. — Уже влюбился?
— Замолчи, — оборвал его Соловьев. — Давайте дело делать… Будем продолжать подъем.
— А не дрейфишь? Здесь аварией пахнет — порвем инструмент…
Соловьев направился к лебедке. Сердито, напряженно загудели моторы. Инструмент медленно пошел вверх…
…В культбудке было накурено, грязно, неуютно. Рабочие из-утренней смены сидели на грубых самодельных скамейках и о чем-то переговаривались, неторопливо потягивая самокрутки. На Галину сразу уставилось несколько пар любопытных глаз.
— Здравствуйте, товарищи, — поздоровалась она с буровиками.
— Здравствуйте… Доброе утро… Привет, — ответили ей разрозненно и нехотя.
— Где мастер? — спросила Галина, всматриваясь в лица рабочих.
Никто не ответил. Потом один из них, почесав пятерней в затылке, тонким, явно не своим голосом спросил:
— А галку вы принесли?
Галина чуть заметно улыбнулась. В другое время она сразу же откликнулась бы на шутку, но сейчас, когда на буровой шло такое, она не могла сделать этого. Более миролюбиво она повторила:
— Кто же все-таки из вас мастер?