За амбаром начинался спуск длиною футов тридцать. Далее извивалась тропинка, поросшая с обеих сторон молодыми деревцами. Тропинка эта вела на гору Блу-Ай.
Но сейчас в этом тумане различить дорогу не было никакой возможности. Лишь деревья неясными силуэтами маячили где-то вдали.
Работники фермы за редким исключением боялись пчел и предпочитали подальше держаться от пасеки, если, конечно, крайняя необходимость не толкала их заходить сюда. Поэтому Бриттону даже и в голову не могло прийти, кто же в его отсутствие мог заглянуть в амбар днем да еще и отворить заднюю дверь... А вдруг дверь эта оставалась открытой уже несколько дней? Ведь у него и в мыслях не было проверять ее. И теперь уже не имело смысла искать виновного. После драки кулаками не машут.
Но это событие могло повлечь за собой весьма печальные последствия. Если дверь действительно оставалась открытой в течение нескольких суток, постоянный приток холодного воздуха мог пагубно сказаться на пчелах, по крайней мере на некоторых их породах.
Затворив дверь, Бриттон понял, что не на шутку рассердился.
Поблизости располагалась оранжерея. Сейчас она пустовала и выглядела непривлекательно. Кроме того, здесь находился и еще один недостроенный, но весьма любопытный отсек, представляющий собой стеклянную клетку размерами примерно десять на двенадцать футов. Передняя стенка этого сооружения была оборудована скользящими рамами. Именно отсюда наблюдал доктор в свой мощный цейсовский бинокль пчел в момент роения. В этой клетке Бриттон разместил и рабочий стол, и многочисленные ящички, и только-только приобретенный новенький улей.
В тот момент, когда доктор запирал деревянную дверь, зазвонил телефон. Бриттон поднял трубку.
— Энди? Я только что вернулась, так что ужин будет готов не раньше половины седьмого.
— Вот и хорошо, я тут как раз успею пометить парочку пчел. Ну, как себя чувствует Элен?
— Все еще не может прийти в себя.
— Вот это плохо. Звонки продолжаются?
— Нет, будем надеяться, что они действительно прекратились. Тогда, я думаю, через пару дней она отойдет.
— Это было бы здорово. Ну, перезвони мне, когда все сготовишь.
Поговорив с Эльзой, доктор уселся за стол и принялся работать. Он достал с полки, уставленной множеством различных баночек и пузырьков, одну бутылочку янтарного цвета, на которую был надет пульверизатор и наклеена этикетка с надписью «Хлороформ». Потом выложил на стол несколько баночек с красками и тоненькие кисточки. Пометить насекомых — дело простое, но довольно кропотливое. А нужны эти метки для того, чтобы следить за отдельными пчелами. Сначала пчелиную колонию необходимо усыпить, затем, не торопясь, выбрать подходящих особей. С помощью элементарного цветового кода, где красный означал единицу, желтый — двойку, и так далее, доктор мог пометить до шестисот пчел, используя при этом всего пять основных цветов и нанося несмываемую краску на брюшко каждой пчелы. Яркая и хорошо различимая издалека краска останется на пчелах в течение нескольких недель, и со своего удобного наблюдательного пункта Бриттон без труда сможет уследить за всеми перемещениями насекомых.
Улей, стоящий сейчас перед доктором, представлял собой кубический деревянный ящик со съемными рамами и крышкой. Пчелы уже выстроили в рамах соты. Весной и ранним летом сравнительно небольшой улей вмещал до семидесяти тысяч пчел. Но сейчас стояла осень, и, как Бриттон и объяснял Пэгги, в улье находилось не более пятнадцати тысяч пчел, подросших и окрепших за время летнего сезона.
Доктор нацепил на лицо марлевую повязку, прикрывшую нос и рот, осторожно сдвинул крышку улья, одной рукой взял лупу, а другой — бутылочку с хлороформом, и не спеша начал опрыскивать внутреннюю часть улья.
Бриттон не заметил, как вылетела первая пчела. Она тут же ужалила его, но даже и теперь доктор не встревожился. Такое встречалось и раньше. На некоторых пчел не сразу действовал хлороформ, и, вылетая, насекомые инстинктивно устремлялись к свету. Кроме того, ужаленное место не болело, словно это был просто укол булавкой. Не доверяя повязке, доктор задержал дыхание и отступил назад, чтобы выждать несколько секунд, пока хлороформ заполнит соты. А затем приоткрыл верхнюю заслонку.
Целый сгусток черных пчел тут же поднялся из образовавшейся щели и молниеносно облепил незащищенную руку Бриттона. Десятки жал вонзились в кожу. Доктор отдернул руку, и весь улей, перевернувшись, рухнул на пол, крышка отвалилась, и вся внутренняя часть улья моментально обнажилась.
В ужасе Бриттон начал стряхивать пчел с руки, давя и размазывая десятки жужжащих телец. Но из упавшего улья в воздух поднимались тучи насекомых. Доктор отупевшим взглядом уставился сначала на пчел, а потом на бутылочку с хлороформом, которую до сих пор удерживал в руке. Бриттон скинул марлевую повязку и понюхал пузырек. И тут вместо хлороформа в нос ему ударил совершенно иной запах — сладковатый аромат спелых бананов.
Вскрикнув от испуга, доктор повернулся и бросился к двери, но запах бананов уже пропитал его одежду, и пчелы плотной массой со всех сторон облепили Бриттона.
Когда доктор подбежал к двери, он уже не помнил себя от боли: Бриттону казалось, что его жгут раскаленным паяльником.
И тут они добрались до глаз.
Доктор Бриттон издал душераздирающий вопль и упал на деревянный пол. Он слишком хорошо разбирался в пчеловодстве, чтобы оценить ситуацию. Бриттон понял, что сейчас умрет. Однако ужас и инстинкт самосохранения заставляли его сопротивляться. Он катался по полу, давил пчел, но их, похоже, даже не убавлялось. Каждый раз, когда ему удавалось подняться, они снова и снова валили его с ног. Бриттон разъярил их этим банановым запахом, и теперь пчелы обезумели. Они ослепили и оглушили своего хозяина, забив его нос и рот. И покрыв все его тело страшной коркой. Казалось, что вся его одежда внезапно ожила и зашевелилась.
Бриттон снова упал и через несколько секунд замер.
Эльза уже собралась было разогревать отбивные, как вдруг в кухне зазвонил телефон.
Она вытерла руки о фартук и сняла трубку.
— Эльза? Это Элен. Я не знаю, надо ли мне было звонить, но Пэг до того расстроена...
— Что с Пэгги? — перебила Эльза.
— Нет-нет, с ней-то все в порядке. Но... Эльза, мне опять звонили. Снова этот Майкл. Как раз в то время, когда мы с тобой возвращались из Глэддена. Не знаю, где в эту минуту находилась Бренда, наверное, в подвале, потому что к телефону подошла Пэг.
— Она разговаривала с ним? Что-то у тебя голос...
— Да, она с ним говорила, Эльза. А где Энди?
— Возится со своими пчелами. А что такое?
— Майкл сказал Пэгги, что... в Шейдс с одним нашим другом случится беда.
— Что-что? — заволновалась Эльза, тут же забыв об отбивных.
— Вот поэтому я и хочу знать, где Энди. Майкл сказал, что... он сказал, что Энди...
Но Элен не успела закончить фразу. Эльза выронила трубку из рук и бросилась к окну. Сквозь густой туман она едва различала огни в окнах пчелиного амбара, с трудом проглядывали и контуры самого строения. Несколько секунд стояла Эльза, как громом пораженная, всматриваясь в туман, а потом вернулась к телефону.
— Я тебе скоро перезвоню, — резко бросила она Элен в трубку.
— Что-нибудь не так?
Эльза не ответила, нажав на рычаг, сразу же набрала три цифры — телефонный номер пасеки — и, вцепившись в трубку, стояла не шелохнувшись целую минуту. Так и не дождавшись ответа, она швырнула трубку на рычаг и бросилась к задней двери, споткнувшись по дороге о ножку стула.
— Энди! — в страхе закричала она.
До амбара было рукой подать, но дорога шла под уклон, а Эльза вдобавок не разбирала пути в тумане и двигалась наобум. Два раза она споткнулась о корни и чуть было не упала. Сердце ее разрывалось на части. Она холодела от мысли, что Энди постигнет очередной сердечный приступ, но пуще всего ее испугал этот зловещий звонок от Майкла. Эльзе было необходимо сию же минуту увидеть мужа, и если с ним все в порядке... Что ж, она согласна выглядеть полной дурой, лишь бы все было в порядке.