— Нора, — сказал отец, — ты говоришь, что он твой бывший муж. Значит, логично предположить, что брак признали недействительным?
Нора снова взглянула на Дэнни. Глаза у нее блестели, и при иных обстоятельствах можно было бы решить, что блестят они от счастья.
Дэнни опять посмотрел на Финна; тот скреб бороду.
— Нора, — повторил Томас, — ты получила постановление о расторжении брака? Отвечай, девочка.
Нора покачала головой.
— Квентин, как вы нас нашли? — спросил Дэнни.
Квентин Финн посмотрел на него. Вскинул брови:
— Да, мой юный сэр?
— Как вы нас нашли?
— Уж способы-то есть, — ответил Финн. — Я эту цыпочку уже порядочно времени ищу.
Дэнни кивнул:
— Значит, вы человек со средствами.
— Эйден.
Дэнни взглянул на отца и потом снова повернулся к Квентину:
— Выследить женщину на другом берегу океана — это подвиг, мистер Финн. И подвиг дорогостоящий.
Квентин ухмыльнулся, глядя на отца Дэнни:
— А ведь мальчонка-то набрался, нет?
Дэнни зажег папиросу от свечи:
— Еще раз назовешь меня мальчонкой, ирлашка, и я…
— Эйден! — прикрикнул на него отец и повернулся к Норе: — Можешь что-нибудь сказать в свою защиту, девочка? Он лжет?
Нора ответила:
— Он мне не муж.
— Он говорит, что муж.
— Уже нет.
Томас навалился на стол:
— Но в католической Ирландии разводов не дают.
— Я не говорила, что получила развод, сэр. Я только сказала, что он мне больше не муж.
Квентин Финн рассмеялся: громкое «хо-хо» так и разорвало воздух.
— Господи, — все шептал Коннор. — Господи.
— Собирай-ка вещички, лапочка.
Нора смотрела на него. В ее взгляде была ненависть. Страх. Отвращение. Позор.
— Он меня купил, — сказала она, — когда мне было тринадцать. Он мне двоюродный. Ясно? — Она обвела взглядом всех Коглинов. — В тринадцать лет. Как корову покупают.
Томас потянулся к ней через стол.
— Печальная история, — заметил он. — Но все же он твой муж, Нора.
— Вот правда так правда, мать твою, — сказал Финн.
Эллен Коглин осенила себя крестным знамением и положила ладонь на грудь.
Томас не сводил глаз с Норы.
— Мистер Финн, если вы еще раз позволите себе непристойное выражение… В моем доме, при моей жене, сэр… — Он повернул голову и улыбнулся Квентину Финну. — То ваш путь домой, обещаю, станет куда менее предсказуемым.
Квентин Финн опять почесал бороду.
Томас слегка потянул руки Норы на себя и прикрыл их своими пятернями, а потом взглянул на Коннора. Коннор сидел, прижав ладони к векам. Томас повернулся к жене — та покачала головой. Томас кивнул. И перевел взгляд на Дэнни.
Дэнни посмотрел отцу в глаза, по-детски ясные и голубые. В них так и видишь безупречный ум, безупречные намерения.
Нора прошептала:
— Пожалуйста, не заставляйте меня уезжать с ним.
Коннор издал звук, похожий на смешок.
— Пожалуйста, сэр.
Томас сжал ее кисти:
— Но тебе придется уйти.
Она кивнула, со щеки у нее сорвалась слезинка.
— Но не сейчас? Не с ним?
— Хорошо, детка, — ответил Томас. — Мистер Финн.
— Да, капитан.
— Ваши права приняты к сведению.
— Благодарствую.
— Теперь вы уйдете. Встретимся завтра утром в здании Двенадцатого участка, Четвертая Восточная. Там мы должным образом рассмотрим этот вопрос.
Квентин Финн начал качать головой уже на середине речи Томаса:
— Я пересек этот паршивый океан не затем, чтобы мне морочили голову всякими отговорками. Нет уж, я забираю свою женушку сейчас же.
— Эйден.
Дэнни встал, оттолкнув стул.
Квентин заявил:
— У меня имеются супружеские права. Имеются.
— И к ним отнесутся с уважением. Но пока…
— А с ребеночком как, сэр? Что он станет думать про…
— У нее ребенок? — Коннор поднял голову, оторвав ладони от глаз.
Эллен Коглин вновь перекрестилась:
— Пресвятая Дева!
— А как же, есть у нее дома паренек, — ответил Квентин Финн.
— Ты оставила свое собственное дитя? — спросил Томас.
Дэнни увидел, как она метнула на него взгляд, как поникли ее плечи. Она прижала к себе сложенные руки: жертва, всегда жертва, вечно приходится искать выход, что-то придумывать, сжиматься, чтобы потом совершить отчаянный бросок.
Ребенок? Она ему ни слова не говорила.
— Это не мой, — сказала она. — Это его.
— Ты бросила ребенка? — произнесла мать Дэнни. — Ребенка?
— Не своего, — ответила Нора и потянулась к ней, но Эллен Коглин опустила руки на колени. — Не своего, не своего, не своего.