Дэнни посмотрел отцу в лицо, слегка прижав его спиной к дереву:
— Ты дашь ей собрать вещи.
— Эйден, тебе нужно прийти в себя.
— Позволишь ей взять все, что ей надо. Это не обсуждается, сэр.
Отец долго смотрел на него и наконец прикрыл глаза, что Дэнни счел знаком согласия.
Дэнни поставил отца на землю. В дверях появилась Нора, на виске у нее была царапина от ногтей Квентина Финна. Она встретилась взглядом с Дэнни. Он отвернулся.
Он издал смешок, удививший его самого, и припустил по Кей-стрит. У Финна была фора квартала в два, но Дэнни побежал ему наперерез, перепрыгивая через заборы, как мальчишка-сорванец. Он знал, что Финну нет другого пути, кроме как к трамвайной остановке. Вылетел из переулка и накинулся на него посреди Восточной Пятой.
Над улицей сверкали рождественские гирлянды, в окнах горели свечи. Квентин силился отбиваться, но Дэнни нанес ему серию боковых в обе скулы, потом — шквал прямых в корпус и под конец с хрустом сломал ему два ребра, справа и слева. Квентин попытался убежать, но Дэнни снова поймал его за пальто и, раскрутив вокруг себя, треснул о фонарный столб. Затем уселся на рухнувшего навзничь Квентина верхом, несколькими ударами сломал ему челюсти, нос и еще парочку ребер.
Финн скулил. Финн умолял. Финн повторял: «Больше не надо, больше не надо».
Только почувствовав, что у самого руки уже разбиты до боли, Дэнни остановился и вытер костяшки пальцев о пальто поверженного противника. Потом начал втирать ему снег в лицо, пока у Финна не раскрылись глаза.
Дэнни продышался.
— Я не выходил из себя с восемнадцатилетнего возраста. Восемь лет. Почти девять…
Он вздохнул и стал смотреть на улицу, на снег, на огни.
— Я… тебя… не буду… бешпокоить, — произнес Квентин разбитым ртом.
Дэнни рассмеялся:
— Что-что?
— Я… прошто хочу… ж-жабрать… швою… ж-жену.
Дэнни взял Финна за уши и слегка постучал головой о булыжную мостовую.
— Как только выпишешься из больницы для бедных, сядешь на корабль и покинешь мою страну, — сказал он. — А если останешься, я оформлю нападение на сотрудника полиции. Видишь эти окошки? За половиной из них живут копы. Хочешь сцепиться с Бостонским управлением полиции, Квентин? Просидеть десять лет в американской тюрьме?
Глаза у Квентина поплыли влево.
— Смотри на меня.
Глаза Финна застыли, и его вырвало.
Дэнни помахал рукой, отгоняя вонь.
— Хочешь, чтобы тебя обвинили в нападении?
— Нет.
— И ты уедешь домой, как только выйдешь из больницы?
— Ага.
— Вот и молодец. — Дэнни встал. — Потому что, если не уедешь, Господь свидетель, Квентин, я отправлю тебя за океан негодным калекой.
Когда Дэнни вернулся, Томас стоял на крыльце. Невдалеке задние габаритные фары отцовской машины зажглись красным: его водитель Марти Кенелли затормозил на перекрестке, в двух кварталах отсюда.
— Марти ее куда-то везет?
Отец кивнул:
— Я не желаю знать куда.
Дэнни посмотрел на окна родительского дома:
— Ну а там как?
Коглин-старший окинул оценивающим взглядом окровавленную рубашку Дэнни, его разбитые костяшки пальцев.
— Ты оставил что-нибудь для «скорой»?
Дэнни привалился бедром к черным железным перилам:
— Оставил немало. Я уже их вызвал из автомата на Джей-стрит.
— Уж ты ему внушил страх божий, не сомневаюсь.
— Хуже.
Он достал папиросы. Предложил отцу, и тот взял.
— Не видел, чтобы ты так заводился, с тех пор, как я запирал тебя дома подростком.
Дэнни выпустил струю дыма в холодный воздух, чувствуя, что пот на груди и шее начинает высыхать.
— Давненько это было.
— Ты бы мог меня ударить? — спросил отец.
Дэнни пожал плечами:
— Никто не знает.
— Ударить собственного отца…
Дэнни хмыкнул:
— Ты меня преспокойно колотил, когда я был маленький.
— Это для дисциплины.
— Вот и здесь было бы то же самое. — Дэнни поглядел на него.
Томас медленно покачал головой и выпустил в ночь струйку дыма.
— Я не знал, что она там оставила ребенка, пап. Понятия не имел.
Отец кивнул.
— А ты знал, — добавил Дэнни.
Отец посмотрел на него, дым сочился у него из уголка рта.
— Это ты привел сюда Квентина. Насыпал дорожку из хлебных крошек, чтобы он нашел путь к нашей двери.
— Ты меня переоцениваешь, — заметил Томас Коглин.
Дэнни решил пойти ва-банк и солгал:
— Он признался, папа.