Сказал: вся моя семейка того, черт дери, верите, нет, было преотлично, мы ужинали за этим вот столом, мой сын, его жена, моя дочь, ее муж, трое внучат и Бесс. Просто сидели, жевали, болтали. А потом — потом словно Господь самолично спустился через крышу в этот вот дом и сгреб всю семью.
— Точно мы мухи на столе, — сказал он. — Точно мухи.
Они катили по пустой Гринвуд-авеню, и по пути Лютер насчитал двадцать четыре окна с нарисованными косыми крестами, и наконец они оставили машины в переулке позади «Владыки». Из домов, что стояли в переулке, не пробивалось ни единого лучика света, и Лютер задался вопросом, осталось ли что-то еще от этого мира, или весь он стал сине-черным от гриппа.
Джесси поставил ногу на подножку своего «форда», закурил, выпустил струю дыма в сторону черного хода «Владыки», то и дело кивая словно в такт какой-то музыке, которую Лютер не мог расслышать, и потом поднял на него глаза и произнес:
— Я все, иду.
— Идешь? — не понял Лютер.
— Точно, — подтвердил Джесси. — Иду по долгой-долгой дороге, и Господь не на моей стороне. Да и не на твоей, Лютер.
За то время, что они были знакомы, Джесси ни разу, ни единого разочка не называл Лютера тем именем, которое тот получил при рождении.
— Выгрузим-ка это барахло, — предложил Лютер. — А, Джесси? — Он потянулся к веревкам, которые привязывали собранное добро к багажнику Артура Смолли. — Давай-ка. И разделаемся с этой хренью.
— Он не со мной, наш Господь, — продолжал твердить Джесси. — И не с тобой. И не в этом переулке. Думаю, Он уж покинул этот мир. Подыскал себе другой и о нем теперь заботится. — Он хихикнул и поглубже затянулся. — Как по-твоему, сколько было тому синенькому ребенку?
— Года два, — сказал Лютер.
— Что-то вроде, — согласился Джесси. — А мы забрали украшеньица его мамаши, верно? У меня вот тут в кармане лежит ее обручальное кольцо. — Он похлопал себя по груди. — Я тебе вот чего скажу, — проговорил он, показывая на заднюю дверь клуба. — Если эта вот дверь отперта — позабудь все, что я тебе сейчас говорил. Если она откроется… Значит, в этом переулке есть-таки Господь. Да, вот так.
И он подошел к ней, и повернул ручку, и дверь отворилась.
Лютер заметил:
— Ни черта это не значит, Джесси. Ни черта не значит, кроме того, что кто-то позабыл запереть дверь.
— Как знать, — возразил Джесси. — Как знать. А скажи-ка, ты думаешь, я и правда заставил бы старика раскопать могилку его дочки?
Лютер проговорил:
— Понятно, нет. Мы были под коксом. Вот и все. Под коксом и тряслись от страха. И малость спятили.
— Брось-ка эти веревки, братец, — попросил Джесси. — Ничего мы не станем таскать.
Лютер отступил от машины.
— Джесси, — произнес он.
Джесси так резко вскинул руку, что казалось, вот-вот залепит Лютеру оплеуху, но его пальцы мягко коснулись Лютерова уха.
— Славный ты парень, Деревня.
И Джесси вошел в клуб «Владыка», и Лютер двинулся за ним, и они прошагали по мерзкому заднему коридору, вонявшему мочой, и вышли в зал прямо из-за черного бархатного занавеса. Декан Бросциус сидел точно в том же положении, в каком они его оставили, за столиком у подмостков. Из прозрачного стакана он посасывал чай с молоком, и он встретил их улыбкой, по которой Лютер смекнул, что в чае не одно только молоко.
— Бьет двенадцать, — провозгласил Декан, махнув в окружавшую его темноту. — Вы явились как раз с боем часов. Нужно ли мне надеть маску?
— Не-а, сэр, — ответил Джесси. — Вам тут никому не надо беспокоиться.
Декан принялся шарить рядом с собой, точно все равно хотел отыскать маску. Движения у него были беспорядочные. Наконец он уставился на них, и на лбу у него блестели капли пота, крупные, словно градины.
— Ого, — изрек он. — Да у вас, ниггеры, усталый вид.
— Мы и правда устали, — сообщил Джесси.
— Ну что ж, тогда подсаживайтесь сюда. Расскажите Декану о ваших трудах.
Из тени слева от Декана вынырнул Франт, неся чайник на подносе, и маска у него на лице колыхалась от вентилятора над головой. Он спросил их:
— Чего это вы через заднюю?
— Ноги сами нас принесли, мистер Франт, — ответил Джесси и, выхватив из-за пояса свой «сорок пятый», пальнул Франту в самую маску.
Лицо Франта исчезло в красном облаке.