— Жеребенка?! — возмутился рыцарь. Похоже, так его принцессу ещё не называли.
— Ага, — спокойно объяснил Соловей, — вредного, прыгучего и норовистого. Который сбежал от мамки и не знает теперь, что делать.
— Нет у неё матери!
— Знаю, — смеяться резко расхотелось.
— Зачем ты её забрал?
— Я?! Да она как репейник, вцепится — не отдерёшь.
— Зачем ей в тебя вцепляться?
— Ооо, — протянул Соловей, — причина есть. И серьёзная причина, даже меня проняла.
— Какая ещё причина?
— Ты за своей принцессой в последнее время ничего странного не замечал?
— Ничего я не замечал!
— Вооот, — Соловей с видом умудрённого жизнью наставника воздел к небу палец, — внимательнее нужно быть к ближним. Тогда, глядишь, и принцессы перестанут сбегать.
Глава 8. Договор
Сидеть вот так и болтать с талласким рыцарем было странно. Странно, что замолчала застарелая ненависть, только печаль и усталость остались. Рыцарёнок, Альвин, как назвала его Тиана, ведь одного возраста с Рином. Хотя нет, в рыцари посвящают в семнадцать. Значит — старше. Ну, по нему не скажешь — пацан пацаном. Если Тиана — жеребёнок, то этот — скворец закопчённый. Только из гнезда вылетел, и сразу вороны чуть не заклевали.
— Ты позволишь мне её увидеть? — отвлёк от умных мыслей рыцарёнок.
— А не обнаглел ли ты, парень? — искренне изумился Соловей. — Может мне тебя прямо здесь прирезать? Тиана просила не дать тебе сгореть, про нож она ничего не говорила.
— Принцесса Тиана просила за меня?! — пацан услышал только то, что захотел.
Соловей вздохнул:
— Вы с Тианой часом не родственники? Двое блаженных. Я сейчас тебя убить пообещал.
Рыцарёнок зыркнул из-под перепачканной сажей длинной чёлки, сказал серьёзно:
— Теперь не убьёшь.
— Точно блаженный. Я б на твоём месте убирался к мамочке, пока отпускают.
— Моя мать не заметит пропажу, даже если ты меня зарежешь. Так что я, пожалуй, не буду торопиться домой. Я клялся защищать принцессу и выполню свою клятву!
— Меня меньше всего интересуют глупые клятвы талласцев.
— Я могу помочь, — зашёл Альвин с другой стороны, — у вас ведь есть раненый. Я прав?
— Ну, есть. Тебе-то какое дело?
— Бабка моей кормилицы — сильная ведунья. И она меня привечала куда лучше, чем родная бабушка.
— И что? — Соловей нахмурился, но скрыть вспыхнувшую надежду не смог.
— Она учила меня. Я не самый лучший целитель, но другого у вас нет.
— Если сможешь вылечить Рина, хоть женись на своей принцессе — сам благословлю. Но если обманешь — башку сверну, как курёнку.
— Не обману!
И всё-таки Альвин нервно сглотнул, он не был уверен в своих силах.
Выбраться с острова они рискнули лишь утром. И то Соловей предпочёл бы ещё подождать, не соваться в тлеющий лес, но гнала вперёд тревога за Рина. Как он? Только бы не опоздать.
Спасённый волк переплыл с ними озеро, но от воды отходить не захотел.
— Дурачок, — сказал ему Соловей, — ищи стаю, один останешься — пропадёшь.
Волк вздохнул, окинул тоскливым взглядом сгоревший лес, но с места не сдвинулся.
— Ну, как знаешь, серый. Бывай. Удачи тебе.
— Что? — Соловей обернулся к Альвину. — Что ты вылупился на меня, как на крылатую лягушку?
— Ты так говоришь с ним. Как с человеком.
— Нормально я с ним говорю. Волки больше людей понимают. А этот молодой ещё, глупый, помрёт быстро, если не поумнеет.
— Что ж ты бросаешь его такого — молодого и глупого?
— А что мне его на верёвке к счастью тащить? Каждый сам выбирает свою судьбу.
— Это только у волков так. Жаль, что люди не всегда могут выбирать, — последние слова Альвин прошептал так тихо, что Соловей их еле разобрал.
Лес после пожара — жуткое место. Дышать трудно, хрустят под ногами угли, сыпется сверху сажа и пепел, может и что крупнее прилететь, например, обгорелая или ещё тлеющая ветка. Упавшие деревья перегородили тропу, приходится перебираться через них или обходить. Обуглившиеся трупики не успевших сбежать животных то и дело попадаются на пути.