– Мне жаль, – прохрипела я.
– Мне тоже.
Я вспомнила, что прошлой ночью Койн сказал, что не любил наказывать ремнем. Тогда какого черта он это делал?
– Пожалуйста, Койн, – прошептала я, наши губы почти соприкасались. Я могла бы поцеловать его. Может, это заставит Койна передумать меня наказывать.
Его глаза потемнели.
– Мне нужно вытащить тебя отсюда так, чтобы не светить твоими сиськами всем чертовым мужчинам здесь.
– Почему?
– Потому что я должен тебя оберегать.
Сдавшись, я обвила руками его шею, а ногами талию. Койн подхватил меня под задницу и подплыл к краю бассейна, игнорируя смешки парней, пока мы выбирались из воды. От прохладного воздуха, коснувшегося влажной кожи, я задрожала и попыталась как можно сильнее прижаться к Койну, ища его тепло.
– Мне холодно, – простонала я.
– Мне тоже, – голос у него был резким и хриплым.
Когда Койн пошел к дому, я буквально заледенела и дико задрожала, цепляясь за него.
– Диван, – пробормотала я, когда мы проходили мимо.
– Я не оставлю твою полуголую задницу там, где Бермуды или Биззи смогут на нее подрочить.
Глава 11
Койн
В крови кипел гнев, нагревая плоть до температуры, несвойственной человеку. Меня разозлило, что Хэдли сняла бикини у всех на глазах. Она слишком своевольная. Куда непослушнее, чем когда-либо была Блэр. Я был слишком зол, чтобы доставать ремень. Сейчас я мог разодрать ее задницу в клочья. Лучше сосредоточиться на том, чтобы согреть Хэдли. У нее даже зубы стучали. Я прошел через свой огромный дом и поднялся по лестнице.
Когда я добрался до ванной и включил душ, Хэдли отказалась меня отпускать.
– На пол, – выдавил я.
Она покачала головой. Чертова девчонка.
– Ты замерзла, тебе нужно согреться, – я нежно сжал ее задницу. – Спускайся.
– Я не хочу, чтобы ты меня бил, – Хэдли вздернула подбородок и хмуро посмотрела на меня.
– Ты слишком сильно меня разозлила. Если сейчас возьмусь тебя лупить, то сделаю очень больно. Все, чего я хочу, это согреть тебя.
Хэдли с подозрением прищурилась, но так меня и не отпустила. Мне придется снять с себя эту обнаженную девушку. Или принять душ вместе с ней.
Сбросив ботинки, я вошел под горячие струи. От ее нервного смеха я едва сдержал улыбку.
– Тебе нужно раздеться, – ее слова прозвучали хрипло, почти с мольбой.
– Нет.
– Койн...
– Это ничуть не умно, если я останусь тут с тобой голым.
– Почему?
– Ты же гребаный ребенок.
– А ты идиот. Раздевайся уже. Видела я твоего монстра, натягивавшего одеяло утром.
Я хмуро посмотрел на нее. Проснувшись сегодня, я был зол. Сны ночью были запутанными. Скорее воспоминания. Я бросился к маленькой Блэр, услышав, как она кричала после ночного кошмара. А потом я словно прокручивал ролик из глубин памяти, но рядом с Хэдли.
– Койн, – она чуть ослабила хватку на моей шее и скользнула вниз по телу, потеревшись киской прямо о член. К моему ужасу, он затвердел.
Когда Хэдли подняла на меня взгляд, в ее глазах мелькнул интерес. Я опустил взгляд на ее губы, а потом на обнаженную грудь.
Черт.
Член в джинсах напрягся. Я вцепился ей в задницу, одарив свирепым взглядом.
– Что ты делаешь, черт побери? – потребовал я.
– Чувствую тебя.
Я закрыл глаза и стиснул зубы.
– Прекрати.
– Но ты ведь этого не хочешь, – усмехнулась она, двигаясь вдоль моего уже болезненно твердого члена.
Хэдли опустила ноги, а потом потянулась к пуговице моих джинсов. Справившись с ней, она расстегнула молнию. Стряхнув с себя оцепенение, я пришел в себя и, наконец, осознал, что происходило.
«Нет, мать вашу».
Обхватив Хэдли за шею, я пригвоздил ее к стене. Мои ноги оказались у нее между бедер, я прижал Хэдли всем своим телом.
– Думаешь, можешь играть со мной?
Ее глаза расширились.
– Ч-что? Нет.
– Два дня назад ты была влюблена в сына того куска дерьма. А теперь готова трахнуться со мной?
– Я не...
– Ты терлась об меня, словно кошка во время течки. Этого ты хочешь? Чтобы я подчинил тебя? Так ты станешь вести себя прилично?
– Ты ведешь себя, как осел...
Я крепче сжал ее горло, обрывая на полуслове, и склонился к уху Хэдли.
– Мы не будем трахаться. А ты не сбежишь. Сейчас ты умоешься, наденешь какую-нибудь одежду и будешь держаться подальше от неприятностей.
Отпустив ее, я отступил и усмехнулся. Глаза, словно имели собственный разум, скользнули вниз к ее груди, а потом к плоскому упругому животу и крошечным белым трусикам от купальника. От этой девушки одни неприятности.