– Мистер Дженворт хочет видеть тебя к ужину, – в дверях раздался голос Риналдо, его правой руки. – Нужно одеться официально.
Я села и потерла глаза руками.
– Что? Зачем?
– Состоится празднование.
Живот скрутило.
– Я не хочу праздновать со всеми теми людьми.
Риналдо рассмеялся.
– Никаких гостей. Только ты и мистер Дженворт.
Меня пробрала дрожь, но я тут же замаскировала страх, принявшись шипеть на него.
– Ну, тогда убирайся отсюда, неудачник. Я не собираюсь перед тобой раздеваться.
Его улыбка стала шире.
– Ты же знаешь, что я все уже видел.
Схватив со стола один из пультов дистанционного управления, я швырнула его в Риналдо. Он мгновенно захлопнул дверь, и пульт отскочил от дерева. Я принялась ждать знакомого напоминания, что жила в тюрьме.
Щелчок.
Заперто.
«Ублюдки».
Игнорируя стук в голове от таблеток, которые пихнул мне в горло Койн, я пошла в ванную на дрожащих ногах, сняла удобную одежду и хмуро посмотрела на свое отражение. Я вся была в синяках и следах от зубов, а на бедрах осталась засохшая сперма. Глаза наполнились слезами.
«Как он мог так со мной поступить?»
Включив душ, я обхватила себя руками. Мне нужно было придумать новый план. В прошлый раз мне просто чудом удалось вырваться из жадных лап отца. Теперь он наверняка удвоит усилия, чтобы держать меня тут под стражей. Войдя под горячие струи, я позволила воде смыть всю боль. Так много боли. Будто все ужасные мужчины мира безошибочно летели ко мне, желая полакомиться. Мечтая использовать и оскорбить.
Я быстро помыла волосы, а потом и тело. Между ног все ныло после того, как Койн в меня вбивался, а задницу пощипывало. Интересно, как долго мое тело будет его помнить? После душа я перешла в режим дочери-светской львицы. Волосы. Лицо. Ногти. Кожа. Я потратила безбожно огромное количество времени, чтобы привести себя в соответствие с папиными требованиями. Он принимал только совершенно, никак не меньше. Достаточно было спросить мою мать. Она никак не могла достичь того уровня, который ему требовался, отчего в итоге и покончила с собой. А потом его одержимость сфокусировалась на мне.
Синяки на шее и груди были слишком темными, чтобы их удалось замазать. Впрочем, мне и не хотелось. Часть меня мечтала восстать против отца. Сообщить ему, что я выходила за пределы его мира, и меня пользовали мужчины. Это будет самый лучший протест. Ухмыльнувшись, я стала искать в шкафу самое откровенное платье, чтобы оно ни в коем случае не скрыло синяки. Взгляд остановился на облегающем красном шелковом платье. Оно обнажало плечи и низко сидело на груди. По обе стороны длинной юбки шли высокие разрезы, потому при ходьбе становились заметны синяки от пальцев Койна. Надев свои туфли-лодочки от Джимми Чу, я украсила уши и запястья сверкавшими драгоценностями. Вспомнив, что моя диадема, подаренная Койном, осталась у него, я испытала боль утраты.
Однако я сморгнула слезы и выпрямилась. Мне нельзя показывать слабость. Только не здесь. Подойдя к своей двери, я постучала, прекрасно зная, что Риналдо стоял по другую сторону. С тихим щелчком он отпер дверь и уставился на меня жадным взглядом.
– Замаскируй все это, – вдруг рыкнул Риналдо.
– Я уже пыталась, – соврала я. – А теперь вперед, придурок.
Он позволил мне протиснуться мимо него, и я понеслась по коридору с напускной уверенностью. Только вот внутри все дрожало. Я не хотела видеть своего отца. Не желала быть здесь. Но все же осторожно спустилась вниз по лестнице и направилась к столовой. Отец сидел в самом конце стола, рядом с ним стоял пустой стул. Остальные были убраны. На столе стояла полупустая бутылка коньяка. Лицо папы покраснело, а значит, он был на полпути к срыву.
Великолепно.
Повернувшись ко мне, отец подставил мне щеку. Как дрессированная собачка, я подошла к нему и запечатлела на его коже поцелуй. Но прежде чем я успела отстраниться, он схватил меня за горло. Налитые кровью глаза осматривали мою обнаженную кожу. Наконец, из его груди вырвался рык.
– Койнаков с тобой это сделал?
«Койнаков?»
– Да.
– Ублюдок, – он ласково провел по моей шее. – Решил мне отомстить?
Я вырвалась из его хватки, потерев шею.
– Что? Нет. С чего ты взял?
– Фрэнсис, принеси ужин. Моя дочь проголодалась.
Я уже привыкла, что отец игнорировал меня и менял тему разговора. На этот раз я не стала возражать, поскольку это означало, что он оставил меня в покое на время ужина.
Но что будет, когда мы опустошим тарелки?
После утомительного ужина, вынужденная наблюдать, как мой отец напивался на чертиков и разглагольствовал о том, как он чертовски богат, я все же сбежала к себе в комнату. Несмотря на то, что была заперта внутри, я воспринимала ее скорее как убежище. Сняв платье, я натянула ночную сорочку и забралась в постель, а потом ворочалась с боку на бок, пытаясь заснуть и в полудреме видела Койна.