Молодой врач вскоре показался из-за дверей, и торопливо подошел к курилке. Он почти сразу же закашлялся, стоило тому почуять едкий дым, и Джеймс спешно потушил сигарету.
— Извините, детектив. Не выношу запах табака.
— Ничего. Эта дрянь хорошо помогает справляться с нервами, но отвыкнуть потом от нее практически невозможно. Поэтому лучше и не начинать… Итак?
Джеймс неторопливо зашагал по старой дорожке, сквозь разбитый асфальт пробивалась старая сухая трава, покрытая ледяной коркой.
— Меня зовут Гэри Миллер, детектив, — начал врач очень осторожно. — Я недавно был назначен проходить практику, поскольку у меня началась резидентура…
— Стажер, значит?
Гэри скривился.
— Ну… Да, в целом. Я тут недолго, и… Не знаю, насколько вы осведомлены о том, как проходит стажировка во время обучения… Но перед тем, как выбрать специальность, нам показывают весь спектр будущей работы. От приема до помощи в операциях, и…
— Простите, мистер Миллер, но можете перейти ближе к сути?
Гэри запнулся. Судя по всему, он явно не обладал должными навыками коммуникации — Джеймс легко заметил, как одна простая просьба выбила нерешительного врача из колеи. Теперь ему снова пришлось ждать, пока тот поборет нерешительность и соберется с мыслями.
— В прошлом месяце я был приставлен к работе в скорой, сэр. Я… был на тех вызовах, у мисс Уильямс.
Ликование Джеймса почти заставило его упустить одну простую, но важную деталь.
— Вызовы? — повторил детектив с нажимом.
— Д-да… Первый раз поступил звонок от диспетчера двадцать третьего октября, вечером. У нее были жалобы на сильную слабость, головокружение, тошноту, бледность, сильно пониженное давление. Мы зафиксировали недомогание, парамедики осмотрели ее, однако она отказалась от госпитализации. Ей был назначен прием у лечащего врача, чтобы анализы подтвердили предварительный диагноз.
— Вызов был по адресу Редвуд-драйв, 8? — уточнил детектив, делая пометки. Последовал утвердительный кивок. — В доме был кто-то кроме нее?
— Нет, она сказала, что одна. Ей пришлось самой себе вызывать скорую. Бедная девушка едва не в обморочном состоянии была…
— Это смогут подтвердить ваши коллеги, с которыми вы были на выезде?
— Да, конечно, — Гэри торопливо перечислил имена всей бригады, к которой он был приставлен на время стажировки. — К-как я понимаю, вы уже запросили всю эту информацию, так что…
— Но вы сказали, что вызовов было несколько, — Джеймс не дал врачу углубиться к ненужные лишние детали. Нужно было держать его в русле беседы, заставить его припомнить как можно больше важных нюансов.
— Да… Да, верно. Еще один вызов был двадцать седьмого октября рано утром. Однако в этот раз она была в мотеле «Норсвуд плейс».
— Тот, что на Вестмор-роуд? — Джеймс наморщился, припоминая название. — На въезде в город?
— Да, все верно, сэр. Мне показалось это странным, но… я не стал задавать лишних вопросов. Это же личная жизнь пациента, я вообще был не в праве интересоваться, почему девушка была там, а не дома.
«Скорее всего, в мотель ее привела очередная ссора… Или работа», — думал Джеймс, однако не мог поделиться этим в слух. Он дал слово, что тайна о проституции Нелли не выйдет за пределы допросной, и детектив собирался держать это слово до поры, пока это не вскроется само собой. Тем более, если опросить хозяев мотеля, они наверняка смогут подтвердить, что именно там Нелли встречалась с мужчинами.
— У нее были какие-то повреждения на тот момент? Какие-то травмы? Может, еще что-то вам запомнилось?
— Она также выглядела очень уставшей и бледной. У нее были гематомы и небольшие синяки, но это точно не насилие, это скорее… — тот покраснел, а Джеймс хмыкнул. Стажер явно не так уж часто общался с девушками.
— Хорошо, не продолжайте, я вас понял. Доктор Боуман упоминал о подобном. Что-то еще?
— В целом, кроме немного нетипичного места для девушки в отношениях… П-пожалуй ничего, сэр.
Джеймс покрутил в пальцах ручку, глядя на свои записи. Двадцать седьмое октября… Учитывая, что тело было обнаружено в ночь на седьмое ноября, скорее всего, это была самая близкая дата, когда Нелли Уильямс видели живой. Эти показания, что Гэри дал, переборов робость и отринув некие этические соображения, были крайне важны.