Кто бы ни звонил сейчас, детектив был благодарен, что неловкого разговора можно было избежать. А потому, когда он подносил трубку к уху, он испытал легкость. Но то лишь был краткий миг прежде, чем жестокая реальность вновь обрушилась на него.
— Дом семьи Сэвидж, чем могу…
— Джеймс? — раздалось из трубки, и мужчина тут же узнал голос.
— Митчелл?..
Было непривычно слышать в голосе Билла смесь гнева, раздражения и… страха.
— Ну что, умник… Можешь праздновать. Ты был прав.
— О чем ты? — несмотря на то, что в доме было тепло, Джеймс ощущал себя так, словно оказался на леденящем морозе. Кончики пальцев покалывало от волнения.
— Нашли еще одно тело.
Запись от 24.06.хххх
«Постепенно осваиваюсь в новой старой жизни. Ну, если не считать того, что мать и Джи совершенно не уживаются вместе, то все более-менее в норме. Джи спасается на работе, возвращается поздно. Отчего приходится выслушивать недовольство матери, что она такой себе женой будет, раз не хочет ухаживать за мной. Типа "и в горе, и в радости", вот это все. Бред, конечно, ведь она не понимает, что Джи спасается на работе от нее. Ну что ж, видимо, я буду оставшиеся два с половиной месяца сам отдуваться за это и выслушивать все материнские упреки.
Вообще раньше не замечал, как с ней сложно. Она будто стала для меня другим человеком. Может, сказалось то, что последние два года я стал жить отдельно? Но порой складывается ощущение, что она посторонний человек. Несколько раз говорила, что я сильно изменился, пока мы с ней вели унылые беседы.
Я стараюсь как можно больше передвигаться. Мать протестует, конечно, но с рекомендациями врача спорить не решается. Все-таки это для нее достаточный авторитет. Делаю все упражнения и пью лекарства, и прямо вижу ее недовольство. Она все пытается всучить мне эти свои домашние средства. Разумеется, я никогда в жизни не стану этим травиться. У меня и так достаточно жесткая диета из десяти видов препаратов на завтрак, обед и ужин, куда мне еще эти ее средства прямиком из мормонской секты. Ну или откуда она этого понахваталась.
Стал иногда выходить в город. Подгадываю время, чтобы остаться наедине. Все еще бывает физически больно от некоторых ощущений, но ходить уже могу сам более-менее. Периодически мучают странные чувства, будто внутри что-то не так, но я уже привык и почти не обращаю внимания.
Попробовал заняться бабочками, как и хотел. Нашел все необходимое, изучил материалы, чтобы освежить в памяти. Решил попробовать вспомнить, как это делается. Расстроился, что ничего толкового не вышло, сказывается долгое отсутствие практики. Если буду продолжать, то руки вспомнят, однако сколько образцов я успею испортить… А ловить мне их пока тяжело. Мать не понимает, зачем я занимаюсь этим. А меня это успокаивает. Сам процесс.
Много думаю обо всем. Но больше думаю о том, как меня все бесит. Меня и раздражает мое одиночество, но одновременно приносит облегчение. Хочется с кем-то поделиться всем этим, а не с кем. В итоге иронично, что лучше всего излагать свои мысли тут. Вот уже кстати, два месяца как я веду дневник. Кто бы мог подумать, что у меня откроется такая страсть к ведению записей. Не наблюдал у себя раньше такого.
Вчера вместе с Брэндоном ездили к доктору Джефферсону на прием. Джи его попросила, поскольку не смогла отпроситься с работы. Общение с ним стало сдержанным, даже немного отчужденным. Говорит, что вскоре опять куда-то уматывает. Кажется, в Канаду на этот раз. Вроде как в командировку, на несколько месяцев. Пока он будет помогать, конечно, но как повернется жизнь дальше он не знает. Вероятно, если ему предложат место на постоянку, он переберется. Ну что ж. Его выбор. У Брэнда много амбиций и желания, а главное энергии на это все. Он еще молод, зачем ему зарывать себя тут. Мне, наверное, должно быть грустно, но уже все равно.
На работе обо мне особо не вспоминают. Первые дни я был центром всеобщего обсуждения, но затем обо мне забыли снова. И вспомнили только после того, как мою работу перекинули на них. Особенно возмущался Пирс, на которого большая часть работы теперь. Ох, уже предвкушаю, что будет, когда вернусь… Если вернусь, точнее.
Все чаще начинает казаться, что я не на своем месте. Будто должен быть кем-то другим. Больше стал думать о своем будущем и, внезапно, прошлом. Стараюсь выуживать воспоминания как могу, иначе создается ощущение, что до аварии я и не жил вовсе. А многие так и прямым текстом говорят, что я будто другой человек.