Любому другому парню она дала бы пощёчину за такой смелый флирт. Но, когда Д'Оро коснулся губами её лба, Вирджиния закатила глаза от удовольствия, когда он поцеловал щёку — тяжело задышала, а когда спустился к шее — шумно застонала. Каждый поцелуй заставлял опьяняющее тепло разливаться по шее, и этот давящий жар проникал под кожу, горячил кровь, собирался ноющей тяжестью внизу живота. Вирджиния вздрагивала от ласки Д'Оро, её тело извивалось и выгибалось от слишком откровенных, слишком интимных прикосновений. Откинув голову назад она прикусила костяшку пальца, но и это не остановило рвущийся из груди низкий, утробный крик.
В ответ Д'Оро поцеловал её глубоко в губы. И его поцелуй был таким смелым, таким похотливым, точно дионисит истосковался по женскому телу и лишь Вирджиния могла утолить его древний голод.
Он смог её заткнуть, но это не помогло унять растущее возбуждение. Девушка вцепилась в воротник его рубашки, прижимая к себе. Впервые в жизни она достигла такого состояния, когда ей было плевать на других людей. Боль, горе и страх сменились дикой эйфорией, из-за которой она была готова заняться сексом с Д'Оро прямо на столе бара.
Он оборвал поцелуй, чтобы взглянуть ей в глаза. Вирджиния тяжело дышала, слабо, тонко постанывая, высунув язык. Мысленно девушка поклялась себе, что убьёт его, если он сейчас решит уйти.
Но Д'Оро хмыкнул и ловко, без усилий поднял её на руки.
— Сохрани этот настрой до того, как мы поднимемся на второй этаж, — он улыбался, обжигая её расплавленным золотом глаз. — Пожалуйста.
Вирджиния вздрогнула от того, как он произнёс последнее слово. Вновь укусив костяшку пальца, она зажмурилась, крепко сжав ноги, оттягивая вниз платье. Этот дионисит должен был быть молодым и слабым, но его сила так ярко воздействовала на девушку, что она терялась в ощущениях. Ей не было стыдно, ей хотелось большего, хотелось всего, хотелось чувствовать обнажённой кожей великолепное тело демона.
Впрочем, он желал её не меньше. Не дойдя до комнаты, Д'Оро поставил её у стены и сорвал лямки платья, впился поцелуями в обнажённую грудь. Он кусал и присасывался, он тянул губами, сдавливал языком нежные места, тискал и выкручивал, почти причиняя боль. И каждая секунда его прикосновений опьяняла всё сильнее, каждое движение заставляло ноги подкашиваться, а разум — витать в блаженной неге. Вирджиния не могла не стонать, не могла сдерживаться. Впервые ей было до того хорошо, что это удовольствие хотелось испить сполна.
В комнату они, буквально, ввалились. Д'Оро едва не споткнулся о её длинное платье и швырнул его в сторону. Вирджиния не знала, закрыл ли он дверь, но это было уже и не важно. Дионисит, глядя ей в глаза, резко запустил руки ей в трусы.
И, когда его палец коснулся самой чувствительной точки, Вирджиния, закусив губу, выгнулась. Тело больше не принадлежало ей. В нём бурлила энергия, но вместе с этим оно было расслабленным, воздушным, ненормально лёгким. Сила Д'Оро вливалась в неё через нежную, разгорячённую, влажную плоть, и Вирджиния сходила с ума от удовольствия. Она не просто дрожала от ласки, она тёрлась промежностью о руку дионисита, обвивала его ногами, висла на нём.
А Д'Оро, ухмыляясь, то резво теребил набухший клитор, то замедлялся, позволяя девушке немного успокоиться. Он играл с ней, дразнил, не позволяя испытать экстаз слишком быстро. И Вирджиния ненавидела его за эту хамоватую ухмылку.
Но как же привлекателен он был.
Никогда другой человек не доводил её до такого состояния, как этот хитрый молодой Дьявол.
— Обожаю человеческих женщин, — прошептал он, для большего эффекта скользнув двумя пальцами в промежность девушки. — С вами мокро, как после тропического ливня.
— Мфх...
Язык не слушался. Глядя на неё, Д'Оро, довольный эффектом, облизал влажные пальцы. После он сделал шаг назад и неторопливо снял с запястья дорогие часы, прожигая властным, томным взглядом голое тело перед собой. После стянул галстук, пиджак и рубашку.
— Нгхм...
— Тише, зверёк. Я знаю, как сильно ты этого хочешь.
На его теле сияли золотом витиеватые сложные татуировки, изображавшие тонкие виноградные лозы. Ещё одна отличительная черта диониситов.
После взгляд Вирджинии спустился к ремню и заметному выступающему бугру на брюках. Прерывисто выдохнув, она вцепилась пальцами в деревянную столешницу, на которую её посадил Д'Оро.