— Умный, да? Давай шевелись. Отстаешь!
Совсем дико. И странно. Один — добрый, другой — злой. Зачем? Илья внутренне подобрался, мало ли какие изыски местного правосудия ожидают впереди.
Шесть пролетов — третий этаж. Провожатый пропустил Илью в просторный, сводчатый зал без окон, углы которого тонули в густой тени. Толстая решетка делила помещение надвое. Илье предстояло пройти в узкую низенькую дверцу. Пролез, сложившись почти пополам. Интересно, такая дверь — разумная предосторожность или издевательство? Пока размышлял, за спиной лязгнуло — заперли проявленца. Провожатый ушел куда-то и факел унес. Ни черта не разглядеть. Ясно только что за решеткой он не один. Лихорадочно блеснули из угла чьи-то глаза. Человек /если то человек/полулежал, привалившись к стене. Илья отвернулся и замер, напрягая слух. В углу затаились. Стрессовый мысленный сумбур начал отпускать. Сознание переключилось на текущие проблемы. За спиной незнамо кто, а значит, вам, Илья Николаевич, не о чудовищных физических аберрациях надобно думать, не о провалах пространственно-временного континуума — хрен с ним с мирозданием, вывернувшимся наизнанку — а надобно вам быти начеку, чтобы никто сзади не подкрался и не саданул по затылку. Город Дит все-таки.
Решетка, как в американских фильмах. По сю сторону — стражи порядка и прочие положительные герои, по ту — людоед. Можно сказать, провидческая сцена вспомнилась. В том смысле, что у нас по эту сторону — я — нормальный, законопослушный гражданин, по ту — от доброго волшебника, до того же людоеда. Руки сами потянулись к прутьям. Герой вестерна, блин!
— Отойди от решетки на три шага, — велел невидимый баритон из темноты с той стороны. Не зло прозвучало, но с некоторым хамским напором. Илья не шевельнулся.
— Счет знаешь? — тот же голос.
Привыкшие к темноте глаза рассмотрели длинный стол у противоположной стены. Сидели за ним трое. Трибунал? Тройка, особое совещание? Не иначе генетическая память подтолкнула к совсем ненужному сейчас, иррациональному упрямству. Просто, от нежелания уступать чужому давлению.
— Молчание карается наказанием от общественных до очистных, — солидно пробасил другой голос. Его обладатель сидел справа от председателя Трибунала.
— Ты счет знаешь? — повторил свой вопрос председатель.
— Знаю.
Нечего ерепениться, — одернул себя Илья. В чужом монастыре…
Голоса забубнили, до Ильи доносились только обрывки слов, но через некоторое время о нем вспомнили.
— Отвечай: не разговаривал ли ты, не лобызался ли… и другие контакты… — читал по бумажке председатель, — … по дороге от места проявления; не заходил ли в жилища?
— Говорил со стражником, — покладисто ответил Илья.
— С ним — можно, — объявил бас.
— Имеешь ли болезни, увечья, недостачу руки или ноги? Имеешь ли при себе оружие?
— Нет.
— Отвечай по пунктам!
— Нет. Нет. Нет.
— Непочтение к трибуналу карается наказанием от общественных до очистных, — на всякий случай предупредил председатель.
— Позволю напомнить, коллега, — влез из темноты слева визгливый голос, — Я неоднократно вносил предложение, заменить очистные работы отправкой в отряды.
— Тебе дай волю, всю слободу за Кукуй загонишь, — отозвался председатель.
— Избавьте меня от вашей архаики! Кукуй!
Перебранка, на некоторое время отвлекла от допроса, но, в конце концов, выдохлась. Из темноты прохрипел бас:
— Уразумел, проявленец?
— Нет, — честно признался Илья.
— Ладно, потом растолкуем. Обзовись.
— Вам как, с должностью, титулами, званиями или имени достаточно?
— Ишь ты, с титулом! — несколько оживился и даже чуть помягчал голос председателя, — Титулы у нас не обязательны. Но упомянуть, стоит.
— Протестую! — влез левый заседатель. — Титулы были отменены к употреблению декретом народных комиссаров в одна тысяча девятьсот…
— Да уймись, ты! Комиссар недорезанный. Не знаю я никакого совета, и года такого не было! — председателев баритон звенел раздражением.
— Было! Было!
— НЕ БЫЛО!!!
Об Илье опять забыли. Но свару перекрыл бас:
— Прозвание пусть сообщит. ТАМ, — многозначительная пауза, — разберутся.
Спорщики враз притихли.
— Зовут как? — председатель придвинул к себе лист, умакнул перо в чернильницу. Все честь по чести.
— Донкович Илья Николаевич.
— Годов сколько?
— Сорок четыре.
— Что можешь?
— В каком смысле?
— Какой работой владеешь?
— Врач.
— Лекарь, что ли?
— Можно и так.
— Имеешь ли при себе разные инструменты: ножи, пилы, щипцы, корпию? Имеешь ли травы, коренья, и иные лекарские ингредиенты?