Начал он довольно неплохо.
— Дорогие соотечественники! Если вы думаете, что я в этот прекрасный день займу ваше время пустой болтовнёй, можете сразу…
Он выдержал паузу.
— …послать меня к свиньям!
Да, вот это я понимаю — начало! После вялой речи Рёуфа бодрое вступление впечаталось в потные лбы как футбольный мяч. Толпа выдохнула. А оратор, расстегнув пиджак, приблизился к краю сцены и воспарил над площадью.
Сначала он сделал пробный круг и отпустил несколько шуточек про вегетарианцев, вдову и рабочий кредит. Толпа довольно заулюлюкала. Я было расслабился, но тут почувствовал взгляд на своей спине.
Наблюдатель вернулся!
Зажатый между двух толстых женщин, с ребёнком, прицепившимся к боку как пластырь, я не мог как следует оглядеться. Беглый взгляд влево и назад выцепил раскрытые рты, кудряшки, разгоряченные щёки… Слишком много людей. Если кто-то и следил за мной, ему нужно было лишь улыбаться, топать ногами и не отсвечивать.
Впрочем, может это паранойя? Синдром переселенца-краута? После разгрома «Ультрас» я сменил фамилию и документы. Может, стоило вооружиться тяпкой и прибегнуть к пластической хирургии?
Медленно-медленно я повернул голову.
Есть!
Сзади произошло движение, и кто-то раздраженно зашипел: наблюдатель отдавил ему ногу. Я крутанулся — и теперь зашипели уже на меня. Всё, что я смог увидеть, — край темно-зеленой куртки, вроде штормовки. Ничего выдающегося: средний рост, средняя худоба — крестьянин, горожанин или работник с завода. Или студент. Или… Подсознание, разлакомившись, принялось выдавать варианты один другого краше. Когда я добрался до отставного зуботехника с манией выслеживать встречных, в толпе захохотали.
— … и тогда мы скажем: валяйте откуда пришли! Молитесь хоть пню, хоть коврику. В наших ресторанах не подают ишачий навоз…
Манфред Хартлеб опять шутил.
— … и перекрыть границы. Потому что наше терпение не безгранично. Мы терпеливый народец, но можем и дать раза, если кто-то обгадит наш цветник!..
А вот теперь не шутил.
— Пойдём-ка отсюда, — предложил я Матти.
Он бросил на меня понимающий взгляд, и мы начали пробираться к газону. Сжав челюсти, я раздвигал чужие бока и думал о Франхен. Не стоило ей уходить без меня. Не сегодня. И не в ближайшее время. Я чуял: атмосфера портилась, и Хартлеб имел к этому прямое отношение. Если бы не праздник, я бы, наверное, зарядил ему в челюсть. А потом скрупулезно и обстоятельно обсудил проблемы с ишачьим навозом.
— Там дяденька на нас глядит, — сказал Матти.
— Где?
Меня словно подбросило.
Тёмно-зелёная куртка опять была здесь.
Куртка — в такую-то теплынь?
— Эй!
Я подхватил сына и бросился через площадь. Куртка юркнула за угол. Врезаясь в людей и отчаянно работая локтями, я выскочил в переулок. Ни следа преследователя. Чёрт возьми! Куда он делся?
Плотнее перехватив Матти поперёк груди (барабан врезался мне в печень), я припустил вдоль по улице. Паскудство! Дома ютились так плотно, что между ними не проскользнула бы и блоха. Свет падал отвесно, и казалось, что шторы из окон плещутся прямо перед глазами. Да где же он? Неужели я свернул не туда?
Впереди мелькнул просвет. Не площадь, но что-то вроде — пятачок с парой столов под холщовым зонтиком. В призывно распахнутой двери бара показалась удивлённая физиономия. Не та. Обладатель физиономии был облачён в праздничный костюм выпивохи: тугую рубашку, клетчатый жилет и брюки до щиколоток. В таком не побегаешь.
От декорации Бирфеста отходили три переулка, ещё более узеньких и извилистых. В самом правом я заметил вывеску на незнакомом языке. Видимо, здесь обитали иммигранты. Что-то вроде общежития. С балкона свешивалось бельё. По логике кинематографа именно сюда должен был скользнуть злоумышленник, и я предвкушал появление стекольщика с зеркальным шкафом поперёк улицы. У распахнутой двери уже поджидала корзинка с яйцами. Законы жанра диктовали, чтобы я вляпался в неё ботинком.
Резко выдохнув, я дёрнулся к этому переулку и тут услышал:
— Эрих!
Зов доносился слева.
Стоп. Задний ход.
Я развернулся, отметив краем глаза вышедших на крыльцо людей — смуглого парня и женщину в разноцветной одежде, они с изумлением таращились на меня — «Эрих!» — ну, до чего настойчив, кар-р-рамба, лево руля! — Матти ударил локтем по барабану…
И тут прогремел взрыв.