Из своего укрытия в кустах я услышал, как отворилась дверь. Площадку перед «Леммелем» освещал жёлтый фонарь, но его силы хватало только на пару метров. Хозяин спал, окна на втором этаже были темны.
— Давай, — произнёс грубый голос.
Кто-то с обратной стороны машины приглушенно ответил. Брякнуло железо, и в воздухе распространился едкий запах бензина.
— Куда, ворона? — шикнули из кабины.
Тени встревоженно заметались.
Судя по звукам, приехавших было трое, не считая водителя. Один из них, с хрипотцой в голосе, стоял прямо напротив меня. Двое других возились с канистрой. Я мог легко прочитать их мысли: дровяной сарай неподалёку от трактира отлично подходил для жертвенного костра. Никаких усилий, только плесни и чиркни спичкой.
Великолепный план. С одним-единственным исключением.
Он категорически мне не нравился.
— Долго ещё будешь возиться? — раздражённо пробасили из темноты.
— Готово, — тихо сказал парень, стоящий рядом со мной.
В тот момент, когда он нагнулся, собираясь поднять или положить что-то рядом с собой, я прыгнул ему на спину, одновременно подсекая за голени. Сработало! Гортанный вскрик, и противник впечатался лицом в землю, выронив то, что сжимал в руке, и я от души звезданул его по затылку, не переставая душить.
— Ури? Что там…
Луч фонарика ударил мне в глаза, на мгновение ослепив.
— Что за… — изумлённо начал тот, кто стоял напротив, но я не стал ждать и, уклонившись от света, бросился вперёд.
Мы сцепились. Этот тип был силён и крупнее первого, здоровяк-детина, настоящий бык. Он попытался ударить меня в живот, но кулак скользнул по рёбрам, почти не причинив вреда.
Загремела канистра. Кто-то опрокинул её, и вдруг трава затрещала и полыхнула, опалив лицо.
— Полиция! — гаркнули над ухом.
Тычок, и я отлетел в сторону, а чёрная фигура метнулась к фургону.
Истошно взревел мотор. Фары полоснули по двери, в которой застыл Леммель, накренились, выхватив кусок крыши и ветку дерева, растопыренную как ведьмина пятерня, а потом «Фольц» сдал назад, с натужным воем, грузно, точно навозный жук. Распахнулась дверца, рука втянула замешкавшегося бандита, и машина рванула в ночь, мигнув напоследок алыми габаритниками.
— Чёрт…
— Пожар! Горим!
Для трёх часов утра всё происходило слишком шумно. В окнах трактира вспыхнул свет, озарив останки изрядно загаженной батальной сцены. Из соседних домов уже подбегали люди. Выскочивший в одном исподнем Леммель топтал занявшуюся траву, не давая пламени переброситься на поленницу.
Кто-то резко тряхнул меня за плечо.
— Краузе! А ты какого дьявола здесь делаешь?
Это был Меллер.
— То же, что и ты.
Каков вопрос, таков и ответ. В конце концов, вокруг столпилось слишком много нарушителей общественного порядка, но я понял, что он имеет в виду.
— Не спится?
— Вроде того.
— Попытка поджога, — сказал Меллер, пристально вглядываясь в меня. — Кто эти поганцы? Твои знакомые?
— У меня нет таких знакомых.
Возбуждение схлынуло, сейчас, глядя на копошащихся вокруг соседей, я почувствовал, что хочу спать, смертельно, прямо лёг бы и закрыл глаза. Полчетвёртого, почти рассвет. Перенапряжённые мышцы превратились в тряпочные лохмотья, адски ныло ребро, и я подумал, что ничто не мешает бандитам сделать крюк и вернуться к дому, где сейчас спит моя семья.
Странное слово «семья». «Моя семья».
— Они могут вернуться, — сказал я, тяжело ворочая языком. — Сейчас. Или позже. Мы можем вызвать полицию?
— Я и есть полиция, — сказал Меллер. — А скоро проснется Хедвиг, если этот гвалт еще не разбудил её.
— Прекрасно, — кивнул я. — Теперь мне намного легче!
Глава 10. Франхен
Если день начался кубарем, то каков же будет вечер?
Впрочем, я бы не заглядывал так надолго. Бессонная ночь отомстила болью в висках, к носу прилипли частицы гари, я беспрестанно оглядывался на печурку и паяльник, ожидая от них подвоха, и к полудню был совершенно вымотан.
— Оставь, — сказал Траудгельд, с крестьянской мудростью прозревая самую суть. — Брось, Эрих. Иди спать.
— Ничего, — возразил я.
За последние дни скопилось много работы, и мне не хотелось её запускать. Это как снежный ком, где одно, там и другое, мозг прояснялся, пока руки раскладывали детали. И всё же оставались вещи, которых я не мог понять. Чертовски много вещей.
Одна из них — испуганный взгляд Афрани.
Почему?
Этот вопрос мучил меня всё утро. Я припаял контакты в радиоприемнике Швенце, выправил раму велосипеда, которую погнул мальчишка Хёмерхофа, вытер пыль с лестницы и прибрался под верстаком — а ответ запаздывал.