— Держи на деревню. Вон огни впереди.
Лошадь вышла на накатанную дорогу и легко побежала. Въехали в деревню. Посреди деревни, у большого шатрового дома остановились. Солдат вылез из саней.
— Бери сундук. Иди за мной!
Димитрий взял чемодан и пошел за солдатом. У входа в дом остановил часовой.
— Что за человек?
— Со степи. В степи пымали. Из Большевизии.
— Проходи.
Прошли в дом. В первой половине было тесно — мужики, бабы, ребятишки. У стен на лавках сидело пять-шесть солдат в шинелях и с ружьями.
— Подожди здесь.
Димитрий поставил чемодан на пол. Провожавший Димитрия солдат открыл дверь в другую половину.
— Человека пымали, господин поручик!
— Человека? Где поймали?
— В степи. От большевиков ехал.
— Давай его сюда!
Солдат оглянулся на Димитрия.
— Ну, ты, иди!
Киселев взял чемодан и вошел за солдатом в чистую половину. За двумя составленными столами сидело несколько офицеров. На одном конце стола лежала разложенная карта, кучи бумаг. На другом — кипел самовар, стоял горшок с молоком, на жестяной эмалированной тарелке лежал хлеб, рядом яйца, в разорванном конверте табак, большая коробка гильз.
Офицеры внимательно и подозрительно осмотрели Димитрия. Один встал из-за стола, подошел ближе, засунул руки в карманы, расставил ноги и молча стал глядеть на Димитрия.
— Из Большевизии?
— Из Большевизии, господин поручик, — с готовностью ответил Киселев.
— Большевик?
Пронизал Димитрия пытающим взглядом. Киселев спокойно выдержал взгляд.
— От большевиков бегу. Я учитель. Невозможно интеллигенции у большевиков жить.
Офицер насмешливо фыркнул.
— Рассказывайте сказки! Знаем мы вашего брата. Обыскать!
Двое солдат бросились обыскивать. Вытряхнули все из чемодана на пол. Перебирали и перетряхивали каждую вещь. Тщательно прощупали рубцы на белье, некоторые даже распарывали, — казались подозрительными по толщине, не зашито ли что? Окончив, все в порядке сложили в чемодан. Стали обыскивать одежду. Вынули бумажник.
— Деньги советские, господин поручик!
Солдат передал бумажник офицеру. Все с интересом стали рассматривать. Один насмешливо улыбнулся.
— Зачем же в Большевизии деньги, там все даром?!
— Кому даром, господин поручик, а кому и за деньги ничего нет.
Димитрий совершенно овладел собой, непринужденно глядел на офицеров, спокойно говорил. Поручик взглянул на него все еще недоверчиво.
— Раздеть его!
Димитрий притворился рассерженным.
— Господин, поручик, вы напрасно будете беспокоиться. Я действительно тот, за кого себя выдаю. Бежал из Большевизии оттого, что там, повторяю, нельзя интеллигенту жить. Творится что-то дикое, кошмарное, словами нельзя передать всего.
В голосе Киселева была большая убедительность. Поручик заколебался.
— Как же вы пробирались без документов? Где у вас документ?
Димитрий ударил себя по лбу.
— Совсем из головы вон. Да ведь у меня есть документ.
Быстро сел на пол, снял сапог с ноги и, вынув из кармана нож, стал отпарывать подошву.
— У меня здесь паспорт старый.
Протянул офицеру паспортную книжку — Ивана Петровича Мурыгина. Офицеры тщательно осмотрели книжку со всех сторон.
— Почему же вы сразу не показали паспорта?
Димитрий улыбнулся.
— Забыл со страху. Ведь, вы знаете, что там про сибирские войска распускают. Будто при переходе через границу убивают на месте без всяких разговоров.
Кто-то из офицеров выругался.
— Вот сволочь большевистская! И неужели этому верят?
Киселев виновато развел руками.
— Верят не верят, а все-таки боязно. А ну как и вправду без суда и следствия. Там, в Большевизии, всяких страхов натерпелся, да еще, думаю, здесь неизвестно что будет.
— А советский документ у вас был?
— Был. Вот уж из последней деревни выехал, изорвал. Думаю, без документа еще суд да дело, хоть расспросят, может быть, ну, а с советским документом прямо на месте пристрелят.
— Здорово-таки напугали вас!
— Откуда ж нам знать? Ведь отсюда никаких вестей не доходит. А то, что сообщается в советских газетах, вы, наверно, знаете, какого сорта.
Поручик все еще вертел книжку в руках, время от времени незаметно приглядываясь к Киселеву.
— Так как вас звать?
— Мурыгин, Иван Петрович Мурыгин.
— Так.
Офицер вернул Мурыгину книжку.
— Ну, садитесь с нами чай пить.
Мурыгин спрятал книжку в карман. Вынул бумажник, отобрал с десяток советских денежных знаков и положил на стол.