— Что вы этим хотите сказать?
Тот пожал плечами.
— Только то, что снимки поразительно похожи одни на другие.
Молча слушавший до сих пор Мурыгин вмешался в разговор.
— То есть, вы хотите сказать, что здесь свои собственные зверства выдают за большевистские.
— Больно в этом признаться, — ответил кооператор, — но кажется мне, что это так и есть.
— Ну и хорошо, что вам это только кажется, — засмеялся другой кооператор, — советую вам не очень вглядываться в фотографии, ведь вас от этого не убудет.
Иван Александрович нервно лохматит волосы.
— Но ведь это, значит, ложь!
— Чудак вы, Иван Александрович, все на правде хотите выехать. Ведь бывает и ложь во спасение.
Ломов заметался по комнате.
— Позвольте, есть же какие-нибудь устои… должна же быть хоть малюсенькая честность.
— Э, бросьте, — раздраженно сказал один из гостей, — какая тут честность, хотя бы и малюсенькая, когда нам на фронте приказывают добивать раненых красноармейцев.
— Так это правда?
Прапорщик молча кивнул.
По уходе гостей Мурыгин спросил:
— Скажите, Иван Александрович, вы были здесь при перевороте?
— Да, был. Я только что приехал тогда, до этого я жил в другом городе.
Ломов назвал город, где до переворота жил Димитрий. Мурыгин припоминающе взглянул на Ломова, — уж не встречал ли он Ивана Александровича раньше.
Нет, как будто такого лица не припоминает.
— Ну что, как здесь прошло?
— Очевидно, так же, как и везде. Сам я, правда, не наблюдал, я не охотник наблюдать такие сцены, но знаю, что расправлялись жестоко… Были массовые расстрелы… Толпа несколько дней громила квартиры комиссаров, убивала не успевших скрыться… Между погибшими я даже знал некоторых.
— Знали?
— Да, знал.
Мурыгин больше не стал спрашивать, довольно было и того, что он от Ивана Александровича узнал.
— А скажите, Иван Александрович, где эта фотография, про которую рассказывали ваши друзья.
— Что, хотите полюбопытствовать?
— Да, я весь город почти исходил, а таких снимков не видал.
Ломов рассказал. В этот же день Мурыгин пошел разыскивать фотографию.
Перед снимками толпился народ. Мурыгин протискался ближе и внимательно стал рассматривать изображенные на снимках изуродованные трупы. Не было никакого сомнения, — это были точь-в-точь такие же снимки, что и в Перми, — пермские снимки Димитрий знал хорошо.
Стал Мурыгин отходить от фотографий, мельком взглянул на другую, стоявшую рядом витрину, где были выставлены самые обыкновенные фотографические карточки, и вдруг так и ринулся вперед.
— Не может быть! Мишка!
На Мурыгина смотрело серьезное лицо сынишки. Приковался взглядом к дорогому лицу и никак не мог оторваться. В груди клокотала буйная радость.
— Мишка, Мишук, ведь твой папулька здесь! Понимаешь, глупый мой мальчишка!
Чтобы не обращать на себя внимание, спрятал радость свою и медленно пошел прочь. Чувствовал, что надо в этом разобраться. Как будто все обстояло просто: захотела Наташа иметь с Миши карточку, может быть, даже надеялась как-нибудь переслать ему, Димитрию; случайно зашла в эту фотографию, карточка вышла удачной, и фотограф поместил ее в витрину. Значит, Наташа с Мишкой здесь, в городе, в этом теперь не остается никаких сомнений. Надо только усилить поиски. Да, да, надо энергичнее приняться за дело. Ведь, найдя Наташу, он найдет и связь с товарищами, наверно, этот самый Семен — большевик, как бы иначе Петрухин дал его адрес!
Мурыгин повернул обратно и не спеша направился в фотографию.
— Скажите, там, в витрине, такой мальчик с серьезным личиком. Нельзя узнать по квитанциям его фамилию?..
Упитанный, хорошо одетый брюнет вежливо предложил стул.
— Чем могу служить? Желаете заказать карточку?
— Нет. Я, видите ли, беженец. Мальчик так похож на сынишку моих родственников, которых я потерял где-то в дороге. Значит, они здесь, в городе. Мне хотелось бы убедиться, узнать фамилию мальчика.
Брюнет задумался.
— Это вы про мальчика с пушистой головой… Так, так, снимались они с месяц, должно быть, назад. Сейчас посмотрим.
Он перелистал квитанционную книгу.
— Да, да… Вот, вот, это самое и есть, — Киселева Н. Ф.
Мурыгин заглянул в книгу, — нет ли адреса. Адреса не было.
— Нет, не они, — вздохнул Мурыгин, поднимаясь со стула. — А какой прекрасный мальчик. Ну, благодарю вас, извините за беспокойство.
— Сделайте одолжение. Будет угодно карточку, пожалуйста, наша фирма вне конкуренции.