– Не, – довольно улыбнулся я мысли, только что пришедшей мне в голову, – мы поступим по-другому. Ну-ка, найдите мне тот огрызок, что трескал наш защитник сирых и убогих.
Через несколько минут искомый предмет был найден и вручен в мои руки. Причем Авоська, его обнаруживший, не удержался и несколько раз его лизнул.
– Ну как? – спросил его Небоська после дегустации фрукта.
– Вкусненько, – стараясь говорить членораздельно и удержать скулы, обретшие самостоятельность, от лишних движений. – Кисленький… на, попробуй.
От такой подозрительной готовности поделиться домовой благоразумно отказался, глядя на жуткие гримасы Авоськи, не справляющегося со своим лицом.
– Я щас дам!– попробуй, – разъярился я. – А ну, давай сюда.
Получив лимон в свои руки, я осмотрел его и призадумался. Для моей мести его было явно маловато, нужно было что-то придумывать. На мое счастье (иначе пришлось бы вновь трястись в избушке или прыгать под облака), мимо пролетел ворон, которого я позвал к себе. С некоторой опаской (это оказался старый знакомый, который поучаствовал в эксперименте с лодкой) ворон приблизился ко мне.
– Что надо, Кощей? – буркнул тот. – А, Соловушка, и ты тут.
– Так, – приступил я к раздаче указаний, отвлекая птица от незадачливого разбойника. – Слушай мое царственное распоряжение. Сейчас летишь к Яге и спрашиваешь у ней побольше вот таких плодов. Пусть она погрузит их в избушку и отправит ее ко мне. Все понятно?
– Понятно, Кощей, понятно, – степенно откликнулся ворон. – Чай живем не первое столетие, ума-разума набрались. Давай сюда свой фрукт.
Совершенно без задней мысли я протянул птице огрызок, вкладывая тот в клюв. Ворон чуть сжал половики клюва, покрепче ухватывая лимон, и немедленно поплатился за это. Кислый сок от всех этих действий выдавился в клюв, и птиц выпал в осадок. Клюв свело намертво, так что избавиться от плода он не мог. Глядя на странные телодвижения ворона, его вытаращенные глаза, я не сразу додумался до причин этого. Только тихий злорадный смешок Соловья за моей спиной дал сигнал к действиям.
– Елки-палки, – с запозданием прокомментировал свою мыслю я и принялся спасать незадачливого посланца. – Не дергайся, сейчас клюв разожму.
– Голову, голову ему крути, – подпрыгивали рядом домовые, – авось и сам все выплюнет. Ишь чего захотел, сам пожелал стрескать царский плод.
– Небось на кол его теперь, – не менее живенько вторил братцу второй домовенок. – Пусть осмотрится с высоты.
Ошалевший ворон только вертел глазом, глядя на участников кружка 'запытай ближнего'. Избавившись от лимона, он пару минут приходил в себя и попытался улететь, но тут я же не сплоховал я.
– Куда, – хватая ворона за отросший хвост заорал я. – Лимон забыл.
Птиц от фрукта попытался отвертеться, но я был неумолим. Пришлось тому ухватить огрызок лапой и полететь в сторону замка. Все это время богатырь угрюмо смотрел с земли, размышляя над случившимся.
– Значит, ты и вправду Кощей, – выдавил он из себя и икнул. – Зачем лимон ворону отдал?
– Узнаешь, – пообещал я тому, – уже скоро узнаешь.
Оставив пленника на своих подчиненных, я направился к избушке, очень удачно замаскировавшейся в густом орешнике. Та сейчас никоим образом не напоминала магическое существо. Просто небольшая замшелая изба притулилась среди узких стволов.
– Так, – откашлялся я. – Слушай мою команду, избушка.
Та поскрипела, поднимаясь с земли на куриные ноги, и развернулась в мою сторону дверью.
– Избушка, избушка, – начал заклинание, – становись ко мне задом, а к замку Кощея передом… и бегом марш к бабе Яге.
В ответ та сделала несколько мелких шагов, перебирая лапами на месте, неловко развернулась, покачнулась с боку на бок (у меня в этот момент припомнились все те кувырки и полеты внутри) и дала стрекача, совершая прыжки по пятнадцать метров.
– Отличнинько, – потирая руки, произнес я, возвращаясь к собравшимся по дубом, – скоро она вернется с подарками от Яги. Твоими подарками, между прочим.
От такого внимания богатырь недовольно засопел и попытался освободиться. Веревки заскрипели, затрещали, но выдержали. Поднатужившись еще пару раз, богатырь сдался:
– Ладно, Кощей, твоя взяла.
– Это понятно, что моя. А ведь мог бы спокойно сидеть у себя на печи да по девкам бегать. На кой тебя в лес потянуло над Соловьем измываться?
– То наше родовое, еще мой дед с этим разбойником бился и в плен брал.
Соловей недовольно поморщился, припоминая не самые приятные моменты своей жизни.
– Так значит дед, ага, – глубокомысленно заметил я. – А как деда звали?
– Ильей, – откликнулся богатырь, уже почти протрезвевший. – Так же и меня зовут.
– А прозвище не Муромский ли у него было? – продолжал допытываться я до парня. Тот согласно кивнул, подтверждая мою правоту. Тек-с, меня угораздило наткнуться на потомка великого богатыря, былины про которого мне доводилось читать. То-то он настолько безбашенный и здоровый, теперь понятно в кого.
– Соловей, так значит, ты уже получал лещей от его родича? – пропищал Небоська. – Небось, у них это семейное.
– Ага, – поддержал его братец. – Авось и потом еще будет получать.
– Цыц, малявки, – разозлился на них Соловей. – Вот я вас!
– Все замолчали быстро! – прикрикнул на них. – Вроде шум какой-то?
Через пять минут рядом остановилась избушка, покачиваясь на своих куриных ногах.
– Избушка, избушка, – завел я обязательное обращение. – Стань ко мне передом…
Из недр избушки на свет божии была извлечена целая корзина лимонов, разной степени дозрелости. Прикинув габариты богатыря, я выбрал полтора десятка фруктов позеленее и подошел к пленнику.
– Ну что, – спросил очень вежливо его, – начнем перекус?
Богатырь занервничал и предпринял попытку укатиться в кусты, лишь бы подальше от меня, но фигушки.
– Открывай ротик и говори – а-а-а, – попросил я своего пленного, но тот оказался очень упрям. – Ну, раз не хочешь по-плохому, то будем по-хорошему.
– Царь, – смущаясь, перебил меня Соловей.– Эту фразу надо говорить наоборот.
Смерив своего подчиненного суровым взглядом, я соизволил ему пояснить:
– По-плохому для меня, это когда все послушные и исполнительные. Мне не приходится свое злодейство проявлять. А вот по-хорошему – это когда окружающие мне сопротивляются и перечат. Тогда я начинаю свирепеть и зверствовать. Ты вот сейчас мне перечишь.
Испуганный Соловей-разбойник сбледнул с лица и на цыпочках попятился назад, скрывшись в кустах, а я приступил к операции под кодовым названием 'что посеешь, то и пожнешь'. Можно немного переправить 'пожнешь' на 'сожрешь', но это грубовато будет смотреться. Зажав нос богатырю, я заставил того открыть рот. Едва это произошло, я ловко всунул в него первый лимон и приказал:
– Жуй.
Зверская экзекуция (сами попробуйте слопать пятнадцать лимонов подряд) продлилась с полчаса. Под конец богатырь приобрел зеленовато-желтый цвет лица, точь-в-точь какого была кожица на плодах. Домовые и Соловей имели вид не менее болезненный, словно сами участвовали в этом на первых ролях одновременно с богатырем.
– Ну что, – спросил я пленника, – продолжишь в МОЕМ лесу свои безобразия?
У того хватило сил только на едва видимый кивок. После такого ужина он не то что говорить, просто губами шевельнуть не мог по собственной инициативе.
– Вот и отличнинько, – бодро проговорил я и дал указание своим спутникам. – В избушку его грузите. Пора камеры начинать наполнять.
Несколько минут спустя я стал свидетелем презабавного зрелища. Четыре фигуры, большая и три маленьких, с пыхтением перебранкой и взаимными упреками пытались сдвинуть с места тело богатыря. Наконец, они попросту решили докатить его до избушки, переворачивая с боку на бок. Глядя на то, как богатырь стойко пытается держаться во время такого кантования, я немножко его пожалел. Стопор напал, когда вся дружная компания встала возле куриных лап. Закинуть на высокий порожек совсем немаленькую тушу богатыря было не в их силах.