При каждом моем слове бабка невольно вздрагивала, пугаясь непонятных фраз. Да, сумел я внушить уважения окружающей нечисти своими закидонами, если даже Яга дергается. Пришлось быстро сворачивать тему пока и в самом деле не сработало одно из книжно-кинематографических заклинаний.
– А хотел я сказать этим одним словом, что у меня возникла идея, – торопливо жуя и жестикулируя руками для пущей убедительности, проговорил я. – Можно всех богатырей и прочих индивидуумов, что мешают в наших злодейских делах, отдавать Лиху. Она посмотрит на них, и пара месяцев неудач тем будет обеспечено. Каково я придумал?
– Кхе-кхе, – закашлялась бабуля. – Кощеюшка, а может, обойдешься без таких жестокостей?
– Какая же тут жестокость? – удивился я, доканчивая оладьи и хватаясь за расстегаи. – Все живые вернутся домой и ученые. Другим заодно наука.
– Так у нас таких дураков много, что лезут вечно не в свое дело, – пояснила Яга. – Если всех через Лихо отпускать домой, то такие неудачники очень скоро все царство-государство порушат. А оно те надо?
– Тогда не будем экспериментировать, – махнул я рукой. – Придется работать по старинке – колья, кипящие котлы и раскаленное железо.
При каждом моем слове бабка благосклонно кивала головою, соглашаясь с таким положением вещей. Как только я закончил есть, собираясь встать из-за стола, она огорошила меня еще одной новостью:
– Кощей, тут к тебе утром Леший с Водяным приходили, сердитые. Дюже обиделись они на тебя за сегодняшнюю ночь.
– За что? – искренне удивился я. – Лешего не трогал и пальцем, а с Водяным и вовсе мирился. Русалкам, вон, отсыпал жемчуга отборного.
– Водяной рассержен был за свой дворец, что ты поломал, когда купаться полез, – пояснила мне Яга. – А лешего ты, может быть, пальцем не трогал, но богатырской булавой приложил по носу. Он у него теперь набок смотрит, а это очень обидно для его лесного величия. Кикиморы уже успели сплетни разнести и теперь хихикают под каждой корягой и лавкой.
Бабка ткнула пальцем у угол, где лежала такая знакомая по приключениям с богатырем стальная булава. Только сейчас стал припоминать свою ночные подвиги, навеянные бабкиной настойкой.
– Они сообща решили закрыть для тебя короткие тропы, – вздохнула Яга. – А зная этих стариков, то ждать придется долго, пока они поменяют свое решение и забудут про обиды.
– Какие такие тропы, это те, что ведут везде напрямую? – не понял я и принялся скрести затылок, активируя мысленную работу на полную мощь. Результата это не принесло, но на помощь пришла бабка с пояснениями. Я еще понимаю лесные тропы, но откуда они возьмутся на воде, которой командует Водяной?
– Это магические тропы, – произнесла яга. – По ним ты можешь в единый миг перенестись в любое царство, где есть леса или реки. Пусть они и будут находиться под началом другого Старшего.
– Не сильно-то и хотелось, – пропыхтел я. – До этого таким способом не пользовался и пользоваться не придется.
– Хорошо бы так оно и было, – вздохнула бабка и вернулась к своим кухонным делам. А вышел из замка, решив пройтись по окрестностям. Первым шоком стал вид леса, что подступал к моему жилищу.
– Вот это да! – присвистнул я, рассматривая извилистую просеку, заваленную поломанными стволами деревьев и вырванным с корнем кустарником. – Неужели это я так? Все, больше не пью настойку.
Из интереса немного прошелся по ней, но скоро устал выдирать ноги из бурелома и свернул в сторону. В самом деле очень тонко подмечено – пьяному море по колено. Будь оно рядом с замком, то и его перешел бы в брод.
Бродить по лесу было интересно, тем более что исподволь ожидал встречи с Лешим. Мне было совестно за ночное поведение. Сам осуждал пьяные выходки окружающих и надо же так обмишуриться. Да еще и обидеть старого че… лешего. На счастье или несчастье, повстречаться не удалось.
Прогуляв пару часиков, пиная встречные грибы (а названия ни одного не знаю, может, и мухоморы с поганками, тогда и доброе дело делаю – вдруг отравится еще кто?), я решил возвращаться домой. Напоследок свернул на небольшую полянку, заинтересованный необычным видом. Там просматривался гигантский дуб, своей кроной закрывающий почти все свободное пространство поляны. Только я вышел из череды стволов деревьев, оказавшись на чистом месте, как увидел ЕЕ!
Глаза манили изгибы и идеальные формы на фоне толстой потрескавшейся коры дерева. Даже солнце не могло устоять перед ее очарованием и красотой, чтобы не попытаться пробиться сквозь густую листву и не обласкать своими ласковыми и теплыми лучами. Руки задрожали, жаждая обнять и прижать к себе прекрасное виденье!
Подскочив к золотой цепи, что опоясывала старый дуб несколько раз, я ухватился за ее кончик и потащил на себя. С моей силой ничего не стоило ее стянуть со ствола, не мучаясь пробежками вокруг дерева, разматывая виток за витком. Гладкие звенья скользили в ладонях, не давая удобного хвата. Пришлось намотать цепь на пояс и неспешной походкой (быстро идти не получалось – физические законы и в сказке оставались константами) побрести к краю поляны. Парочка витков слезла вполне легко, а вот потом появились трудности – на третьем цепь начала тормозить и полностью остановила свое продвижение. Минуту я честно буксовал, наклоняясь к самой земле, но результата не получилось: некая сила держала драгоценный предмет намертво. Сплюнув, я отпустил свой край и пошел к дубу за поиском проблемы и ее решением.
Дуб был огромен, что я уже отмечал раньше, поэтому рассмотреть, что же происходит со вторым краем цепи на другой стороне дерева, просто так не получилось. Надо было сделать несколько десятков шагов, чтобы выяснить причину торможения. Цепь могла и одним из звеньев зацепиться или быть привязанной к чему-либо…
Это 'чего-либо' оказалось очень знакомой личностью – мохнатым полосатым котярой больших размеров. Баюн, закинув цепь себе через плечо, получив сходство с волжскими бурлаками, тащил ее в обратную сторону. Учитывая, что наш вес одинаков (ну, почти), выходило полное уравновешивание усилий – мою силу компенсировал Баюн с силой трения, что увеличивалась с каждым витком.
Пыхтя, как паровоз, и фыркая от прилива чувств (думается мне, что тут было вовсе не удовольствие, если сказочный кот не был любителем перетягивания каната), Баюн тянул на себя цепь, и та понемногу двигалась. Думается мне, что очень скоро затянет на свою сторону тот кусок, что я успешно отвоевал. Часто пробуксовывая от натуги и тяжелой работы, Баюн сосредоточился на этом действе и ничего не замечал вокруг себя.
Ощущая себя в своем праве – царь же, в конце-то концов – я подошел сзади и ухватил котяру за загривок, поднимая того в воздух и поворачивая его к себе лицом. Обалдевший от полной неожиданности Баюн сопротивления не оказал. Сразу не оказал, но узнав меня, он бросил быстрый взгляд на цепь, потом на меня и снова на цепь. Ошибка моя была в том, что я не рассчитал габариты котяры. Мягкий, но здоровенный кулачище (когти-то кот побоялся все-таки выпустить) влетел мне в скулу и помог встретиться телу и ближайшим кустарникам.
Как только Баюн избавился от моих рук, он немедленно подхватил цепь, что длиннющим золотым питоном проблескивала в траве, и принялся наматывать ее на дуб, бегая вокруг ствола.
На втором круге я пришел в себя, выпутался из мелкого, но приставучего кустарника и наступил на цепь, когда Баюн промчался мимо. Металлические гладкие кольца в мохнатых лапах не удержались, и кот проскочил по инерции несколько метров пустым, пока смог остановиться. Развернувшись и заметив меня возле своей драгоценной ноши, он поднял шерсть дыбом и с диким мявом метнулся на меня,… чтобы повиснуть в воздухе. Ученый предыдущим разом, я решил воспользоваться телекинезом.
– Ну, – потирая ладони от одержанной победы, я стал прохаживаться вокруг кота, который вовсю извивался в воздухе, – теперь колись – зачем мою цепь захотел стащить?
– Это моя цепь! Моя!! – закричал котяра, силясь дотянуться до меня и цепи. – Ты не имеешь прав, Кощей, забирать ее у меня.
– Цепь золотая? – поинтересовался я, царапая ногтем одно из звеньев, и ответил сам на вопрос. – Золотая. А все золотые предметы должны лежать у меня в сокровищнице.