Ему было неведомо, сколько времени они оставались в таком положении: слитые воедино телами, задыхающиеся, в то время как карета продолжала мчаться вперед. Наконец Маркус почувствовал, что они замедляют ход, и поднял голову. Должно быть, они приближались к узкой дороге, которая вела к охотничьему домику. Теперь уже близко.
Приподнявшись на локте, Маркус с восторгом посмотрел на новобрачную. Глаза ее были закрыты, опущенные ресницы отбрасывали на пылающие щеки густую тень.
Она оказалась невинной, как он и думал. Мысль о том, что он стал первым мужчиной, который ее ласкал, привела Маркуса в такой восторг, что он готов был вскочить на крышу кареты и оповестить об этом весь мир.
Он провел пальцем по ее щеке, и она повернула к нему лицо, наслаждаясь его лаской. Сердце его дрогнуло от этого доверчивого движения.
Маркус предполагал, что после того, как он научит Оно-рию всем таинствам любви, она сможет стать страстной любовницей, но она с самого начала так естественно, с такой готовностью отвечала на каждое его движение, так стонала, обнимая, подбадривая и подгоняя его, что он невольно задумался, какой же она будет, когда приобретет хоть какой-то опыт? По его телу пробежала приятная дрожь предвкушения. В самом деле, этот брак может стать судьбоносным. Погладив материнское кольцо на ее пальце, Маркус поразился тому, каким горячим оказался на ощупь металл; казалось, он был живым...
Онория вздохнула, ее припухшие губы расплылись в утомленной и сладостной улыбке.
– Как вы себя чувствуете, мадам? – Маркус поцеловал ее в щеку.
Глаза ее широко распахнулись.
– Достаточно хорошо... Это нормально?
Маркус засмеялся:
– Разумеется.
По ее лицу пробежала восторженная улыбка.
– И так будет каждый раз?
– Насколько я знаю, да. Не хотелось бы возвращаться к прозе жизни, но нам придется одеться, так как мы уже почти приехали. Я с удовольствием провел бы в этом домике не одну ночь, но для дела лучше как можно раньше вернуться в Лондон, чтобы поскорее появиться в обществе. Это быстрее остановит всякие сплетни.
Онория вздохнула:
– Я и забыла о скандале. А долго будут сплетничать, как ты считаешь?
– Уже нет, если мы вернемся и сделаем вид, что женились по любви, – тогда просто не о чем будет сплетничать. – Маркус поймал на себе вопросительный взгляд Онории. – Ты, кажется, собираешься что-то сказать?
– Так не хочется возвращаться ко всему этому... Но делать нечего.
Он прижал палец к ее губам.
– Не будем торопиться, у нас впереди целая ночь. Потом мы вернемся домой и смело встретим то, что уготовила нам судьба.
По лицу Онории Маркус видел, что ей хочется что-то возразить, но, помолчав немного, она кивнула.
– Ты прав, не будем сегодня об этом думать. – Она собрала вещи и стала не спеша одеваться.
Настроение у Маркуса поднялось, и он тоже принялся одеваться, закончив как раз в тот момент, когда Гербертс остановил карету у охотничьего домика.
Глава 18
Я не удивлюсь, если окажется, что старая дура завещала все состояние мерзкому попугаю, которого просто обожала! Лучше держать в доме целую стаю обезьян, чем это страшилище!
Спустя две недели карета маркиза вновь мчалась по городу. Маркус небрежно развалился на подушках; недавно он обнаружил, что если во время поездки с Гербертсом позволить своему телу расслабиться и не сопротивляться отчаянным броскам из стороны в сторону, то потом чувствуешь себя гораздо лучше.
Ему до сих пор не верилось, что он стал женатым человеком. Они с Онорией полностью насладились уединением в охотничьем домике, но стремление поскорее остановить пересуды по поводу их внезапного брака вынудило молодых уже наутро вернуться в город, где им пришлось пережить головокружительную череду визитов, балов и музыкальных вечеров. В результате вокруг только и говорили об очаровательной жене маркиза, о ее милых сестрах, и прежде всего о Кассандре, которая обещала стать первой красавицей сезона.
Маркус улыбнулся, с удовольствием вспомнив о своей хитрой уловке: на одном из вечеров он доверительно признался леди Кэрлайсл, что намерен дать в приданое Кассандре двадцать тысяч фунтов. Дальнейшее нетрудно было предсказать. Леди Кэрлайсл тут же выдумала какой-то предлог, чтобы распрощаться с маркизом и, рискуя потерять достоинство, чуть ли не бегом проследовала в зал, полный гостей. Глядя ей вслед, Маркус едва удерживался от смеха.
При этом Маркус не то чтобы не жалел, а даже радовался, что в его доме поселились родственники жены... Вот только сама Онория ставила его в тупик. Она не обманула его ожиданий и действительно оказалась пылкой и страстной любовницей, с готовностью отзывающейся на его ласки, однако помимо интимных моментов она держалась с ним с прохладной вежливостью и отчужденностью.