Женщина кашлянула.
– Строго говоря… около миллиона.
Мелькор пожал плечами.
– Я первый день в этом вашем… Сигиле. Сколько это? Много, мало?
– О, – Дистерра хлопнула ресницами. – Я даже не слышала, чтобы кто-либо потратил такую сумму за несколько лет, питаясь самыми изысканными блюдами и самым дорогим вином. Только подпишите вот здесь, – она щелкнула пальцами, и вытащила откуда-то из-под стола пергамент, протягивая его Мелькору. Вместе со странного вида металлическим пером.
Мелькор уже занес перо над пергаментом, когда Майрон вырвал документ из-под его руки.
– Дай, – он сосредоточенно уставился в пергамент и изучал его с минуту в полной тишине. С обеих сторон. А потом очень пристально посмотрел на женщину. – Во-первых, пять процентов и не больше. А здесь речь о тридцати. Во-вторых, в случае, если мы не предоставим документы, никаких приписок о вечном служении души в… – Майрон опять заглянул в пергамент, – в Маладомини, Седьмом Круге, чем бы это ни было. В этом случае вы просто вернете нам наши деньги за вычетом потраченной суммы. Минус пять процентов остатка. И ваши работники по первому требованию назовут точную сумму на счете. И никаких приписок невидимыми и любыми магическими чернилами, видными только в определенных условиях!
Женщина возмущенно посмотрела на него и раздраженно дернула крыльями.
– Это невозможные условия договора! – прошипела она. – И как вы могли подумать о грязной игре с невидимыми чернилами и магией?! Я вам что, какой-нибудь выкормыш из Бездны?!
– Очень возможные, – холодно встряла в разговор Йеннифэр. – И мы понятия не имеем ни о какой Бездне.
Джарлакс ухмыльнулся.
– Я, конечно, никчемный наемник, – он безмятежно улыбнулся и подмигнул женщине. – Но мне сдается, красавица Дистерра, что алмаз нашего товарища вам очень даже нужен. Это, так сказать, – он витиевато взмахнул рукой, – прекрасный актив, если я ничего не перепутал в вашей запутанной терминологии.
Директор отделения обреченно вздохнула. Мелькор задумчиво следил за ходом разговора, постукивая по столешнице кончиками пальцев.
– Хорошо, – недовольно сказала Дистерра. – Условие о служении души я уберу. Но тридцать процентов остается!
– Пять, – без улыбки сказал Майрон. – Вам нужен этот алмаз.
Мелькор фыркнул. Не то чтобы ему казалось, будто денег было мало. Но не отдавать своего, разумеется, было делом принципа.
– И я даже знаю, почему, – он гадко улыбнулся и откинулся на спинку стула. В черных глазах сверкало глумливое бешенство. – Видишь ли, крылатая Дистерра Риджар, вся ваша… система денег и весь ваш… капиталистический прогресс… построен на безграничном и вдохновенном вранье гигантских масштабов. Как тот, кто практически измыслил ложь в своем собственном мире, – Мелькор патетично коснулся рукой груди, – я хорошо понимаю, как работает любая другая. И я, кажется, понимаю, что этот алмаз вы можете продать кому-нибудь другому и получить еще один миллион. Причем сразу же. Я, как вы сказали, его сразу потратить не могу. А значит, раз уж к вам каждый день приходит кто-то еще со своими деньгами, мой камень может озолотить ваш банк и дать вам прямо сейчас гигантскую сумму денег. – Мелькор подпер сцепленными пальцами подбородок и нахально улыбнулся, обезоруживающе хлопая черными глазами в обрамлении таких же черных ресниц. – Да вы мне еще доплатить должны за такое. С этим миллионом и без моего миллиона у вас, можно сказать, будет два миллиона.
– Тем более что в сумму обмена камня вы наверняка заложили стоимость других сделок, – добавила Йениифэр.
Женщина зашипела, дернула крыльями и застучала когтями по столешнице.
– Десять процентов!
– Пять, – железным голосом повторил Майрон. – Сама сказала, что за восемьдесят тысяч можно еще и купить что-то, что будет приносить тебе деньги.
– Семь! – директор отделения раздраженно хлопнула крыльями.
– Пять! – надавил Майрон. – У тебя заложен в обмен процент от сделок.
– Семь с половиной! – женщина обнажила жуткие игольчатые зубы.
– Пять, – лицо Майрона даже не дрогнуло.
– Семь, и не больше!
– Пять! – Майрон дернул уголком рта. – Это средний уровень для вашего мира, а для тебя это хорошая сделка.
– Шесть с половиной! Или убирайтесь отсюда, а договор я сейчас порву, и вы не получите ничего!
– Пять, – Майрон фыркнул, прищурив желтые глаза. – Или миллион получит другой банк.
– У меня для вас самые лучшие условия, а другие вам еще поискать и выторговать придется. Шесть с половиной, и ни десятой меньше!
Майрон помолчал, как будто обдумывая предложение. И, наконец, кивнул.
– Мы согласны.
Девица жадно придвинула к себе договор, словно боялась, что он исчезнет, что-то замурлыкала и принялась жестикулировать над ним, после чего вытащила второй. Майрон, получив оба пергамента, перечитал их. Удовлетворенно улыбнулся и, наконец, придвинул Мелькору.
– Вот теперь подписывай.
Мелькор поставил в нижней части пергаментов страшно витиеватую, огромную подпись, снабженную невероятным количеством завитушек и углов. И выложил на столешницу алмаз.
– Осталось только одно, – он улыбнулся, помахивая железным пером, которым расписывался. – Прямо сейчас вы выдадите нам столько золота, сколько каждый сможет унести.
– А теперь объясни, что это за неслыханная щедрость, – раздраженно поинтересовалась Йеннифэр, когда они покинули банк.
На поясе чародейки, как и у Цири, висел увесистый кошель. Ровно столько, сколько они смогли унести.
Мелькор сыто и нехорошо улыбнулся с высоты своего роста, и эта улыбка не понравилась Йеннифэр ни капельки. Во-первых, она догадывалась, что в голове венценосного идиота зреет какой-то план. Во-вторых, план этот она не могла себе представить, а не было ничего хуже, чем игра вслепую по чужим правилам.
Над Сигилом начал накрапывать противный плотный дождь. Йеннифэр с отвращением отметила, что капля, упавшая на рукав курточки, отдавала странным маслянистым блеском.
– Раз уж мы… – Мелькор покривился, – как вы говорите, просрали вечные ценности…
Майрон приподнял густую светлую бровь. Йеннифэр скептически скривилась. Цири отчетливо фыркнула:
– У тебя они что, были?
Джарлакс развел руками, оглядывая всех вокруг него.
– Да у кого-то здесь они вообще были?
Мелькор артистически взмахнул кистью.
– У меня был алмаз, и то, что я говорю об этом как о событиях прошлого, весьма печально. Так что идите и тратьте эти деньги. Встретимся в доме.
Лицо Джарлакса вытянулось. Майрон встряхнулся, глядя на Мелькора, как будто впервые, а потом молча потрогал рукой его лоб. Йеннифэр приподняла брови, приоткрыв рот в ошеломлении. Цири почесала в затылке.
– Мелькор… не то чтобы… – она вздохнула, не находя слов. – Спрошу покороче: ты ебнулся?
Мелькор улыбнулся, волооко блеснув глазами из-под ресниц. Перебросил косу через плечо, поглаживая ее пальцами.
– Нет, – вкрадчиво произнес айну.
– А я думаю, что да, – проворчал Майрон.
– Первый раз в жизни мне дают столько денег просто так, – Джарлакс прищурил открытый повязкой глаз и поправил шляпу. – Что ты задумал?
Мелькор снисходительно фыркнул. Майрону не нравился его взгляд. Очень не нравился.
– Если угодно, считай это жестом доброй воли. Я не собираюсь никуда сбегать, пока вы гуляете по базару. Берите одежду, оружие, еду домой. Все, что пожелаете.
Йеннифэр раздраженно сбросила капли влаги с волос и повысила голос:
– Доброй воли?! У тебя?! Мелькор, да у тебя на лице написано, что ты что-то задумал!
Она встряхнулась, когда очередная капля липкого сигильского дождя попала в глаз, и выругалась. Мелькор невозмутимо улыбался.
– Ты не можешь знать этого наверняка. Развлекайтесь, девочки, – он взмахнул кистями рук, словно отгоняя что-то. – И лучше не опаздывайте к ужину и не потеряйте карты. Мы уладим вопрос с домом. Ключ оставим у этого прорицателя.
В другой раз прогулка по магазинам доставила бы Йеннифэр удовольствие, но определенно не сегодня. Во-первых, премерзкий липкий дождь полил сильнее, пропитал куртку и ощущался на коже и волосах отвратительной пленкой. Она в жизни не могла припомнить такого же гнусного дождя, лившегося из низких буроватых клубов дыма, выступавших здесь облаками. Во-вторых, ее чудовищно злил Мелькор. Проклятые деньги заставляли чувствовать себя обязанной ему содержанкой, а подобное положение Йеннифэр ненавидела.