– Давайте не пить здесь ничего незнакомого.
Зеленоглазая женщина хитро посмотрела на нее и хищно облизала губы, почему-то повернувшись к Майрону. Голос ее зазвучал с томным сексуальным придыханием:
– Здесь не подают даже вина, мой сладкий. Это место делает из мальчиков мужчин, и чем крепче ты пьешь, тем крепче становишься. Везде, - она хищно потянула воздух носом. – Ну-ка… а ты даже ни разу не был с женщиной, верно?
Майрон скривился и брезгливо убрал руку от когтистой лапки женщины, которая поползла к нему через столешницу. Мелькор смерил рыжую тварь убийственным взглядом. Джарлакс хмыкнул.
– Тогда подай обыкновенного рома, дорогуша. Из обычной бутылки. И открой-ка ее при нас, – он обернулся на остальных, когда женщина с кислой миной отвернулась. – Суккуб обыкновенный, – заключил он. – Хитрые твари, которые обожают сманивать размером, простите, дамы, сисек.
– Я заметил, – Мелькор угрюмо побарабанил кончиками пальцев по столешнице.
Зал вокруг них бурлил. Кто-то шумно рыгнул. Рогатая тварь с козлиной мордой стучала кружкой по столу. Пять голых девиц плюхнулись в фонтан с черной жидкостью и, хихикая, принялись обливаться ею.
Суккуб зазвенела стопками и вытащила откуда-то бутыль рома. Разлила, встретилась с изничтожающим взглядом Мелькора и зашипела на него, показав ряд отвратительных треугольных клыков.
Джарлакс поднял стопку.
– Каким бы ни было это место, и раз уж мы пришли к подобию согласия, я предлагаю не пить безыдейно.
На него все обернулись. Суккуб прислушалась, уложив грудь на столешницу.
– Не подслушивай и держи руки при себе, – одернул ее Мелькор.
Суккуб опять зашипела на него, хлестнув противным голым хвостом. Мелькор не заметил, как из-за соседнего стола на него злобно посмотрел один из рогатых демонов, которые пили уже по четвертому кругу.
– Короче, Джарлакс, – мрачно подхлестнула дроу Йеннифэр.
– Есть один древний девиз разбоя и грабежа, как нельзя лучше соответствующий нашим планам. Бери все – и не отдавай ничего! – он поднял стопку с ромом.
Мелькор нехорошо ухмыльнулся.
– Мне это нравится, – потянул он.
Они выпили. На сцене тем временем развернулось представление, которое заставило Майрона и Мелькора скривиться в абсолютном недоумевающем отвращении.
Музыка заиграла идиотски визгливая и такая громкая, что могло и уши заложить. На сцену явилось пять тошнотворно смазливых мужиков в чулках и юбках с оборками и точно таких же голых по пояс девиц, которые принялись отплясывать странный танец, заключающийся большей частью в задирании ног к потолку и демонстрации обнаженных бедер. Они наперебой орали песню о том, как моряки всем портом имели во все дыры шлюху по имени Мертвая Лилли. Задранные ноги, хриплые мужские голоса и женские визги при этом попадали удивительно в такт. Мелкая тварь на табуретке продолжала насиловать несчастную виолончель, а еще одно существо как попало било по жестяным тарелкам, издавая мерзкий дребезжащий звук. В общий аккомпанемент вплеталось фальшивящее пианино.
«О, во имя меня же, что это за дрянь?!»
Майрон подавился ромом и прокашлялся, вытаращенными глазами глядя на сцену. Цири с недоумением хлопала ресницами. Йеннифэр сохраняла каменное выражение лица, всем видом демонстрируя, что она находится не здесь. К этому моменту они уже узнали, что Лилли драл ее отец вместе со всем остальным портом.
Мелькор встряхнулся с отвращением, глазам не веря, что наблюдает за столь отвратительным во всех смыслах представлением. Девки, а иначе всех этих размалеванных убожеств он назвать не мог, обладали жуткими визгливыми голосами, и приседали на припевах в притворном ужасе, крутя задницами.
«Как можно пасть до такого отвратительного насилия над музыкой?»
Голоса причиняли почти физическую боль. Мелькор стиснул зубы и скривился так, как будто его вот-вот вырвет. Песня достигла своего апогея, повествуя, что Лилли пустили по второму кругу с размозженной головой.
– Они фальшивят так, что у меня сейчас мозг через уши вытечет, – заявил Мелькор. – Давайте допьем и поищем место, где никто не играет так, словно засунул кларнет в задницу и помял его.
В этот момент удивительным образом совпало сразу несколько обстоятельств: у Мелькора резко испортилось настроение, а Кальвезу из Бездны безудержно хотелось драться, и не в меру языкастый праймер был идеальным объектом для вымещения злости.
Рогатая краснокожая тварь с головой козла подошла к ним вплотную, почти ткнув кожистой рельефной грудью в лицо сидящему на стуле Мелькору, и хрустнула плечами, сипло пролаяв:
– За словами не следишь, невежда.
Мелькор вздохнул, скривился от отвращения еще сильнее, залпом опрокинул в себя очередную стопку рома, аккуратно поправил шляпу кончиками пальцев, и выпрямился, сравнявшись в росте с демоном. Перья на шляпе колыхались повыше чужих рогов.
– Я никого не оскорблял, – процедил он. – Не моя проблема, что здесь ни у кого нет слуха.
Суккуб за стойкой распахнула пасть, приподняла грудь, поправляя декольте, и облизала с чавканьем красные губы.
– Дра-ака! – визгливо проворковала она. – Невежда хамит Кальвезу!
Несколько мгновений висела напряженная тишина: чудище смотрело в глаза Мелькору, Мелькор смотрел в желтые глазки, и, казалось бы, этот поединок взглядов должен был завершиться мирно, но Мелькор насмешливо дернул округлой бровью, и началась свалка.
Кальвез взревел, замахнулся на Мелькора, айну присел, уклоняясь от кулака, а Майрон огрел рогатого бутылкой по голове и разлил на его голову ром. Демон недоуменно повернулся к нему.
– Убери от него руки, рогатое угребище, – ощерился Майрон.
– Бей морды праймеров! – заорал Кальвез, отряхнувшись от рома, и заревел, сжав кулаки. Его ненависть переключилась на Майрона.
Йеннифэр взвизгнула, когда над ее головой пролетела бутылка, Джарлакс присвистнул и подбросил на руке кинжал, хватаясь за рукоять. Цири выхватила серебряный меч, Майрон увернулся от замаха гигантского кулака, принял следующий барным стулом, огрел демона по спине, разбив стул вдребезги, и ускользнул от очередного удара, который поднял со столешницы клубок осколков и брызг алкоголя. Суккуб восторженно пискнула.
Мелькор попытался выпутаться из пространства под галереей у стойки, где было слишком мало места для пятерых, натолкнулся на двух чешуйчато-серых злобных тварей, похожих на квадратные кадушки, которые ростом были на голову ниже, зато вширь – как сам Мелькор от макушки до пят.
– Стоять, невежда, – рыкнули они. – Теперь не уйдешь отсюда.
Мелькор фыркнул и развел руками.
– А вы попробуйте меня остановить!
Он в одно движение запрыгнул на столешницу и треснул каблуком одной из тварей по носу. В воздухе сверкнуло лезвие украшенной бриллиантами скьявоны.
– С оружием нечестно! – возмущенно пробасил второй демон, глядя на клинок, остановившийся у шеи.
Мелькор ощерился.
– Да понятия не имею, как поступать честно.
За их спинами на сцену явилось нечто неопределенного пола, облаченное в обтягивающее платье-чулок, переливающееся ярко-розовыми блестками, и размалеванное так, что напомнило Майрону жабу.
Он отступил на открытое место между двумя столами, надел на рога Кальвезу супницу, вызвав возмущенный вой и посетителей, и демона, которому обожгло глаза перцем, подпрыгнул, перемахивая через лавку, и пинком опрокинул стол на ноги двум обозленным танар’ри.
– Мы просто хотели выпить! Вы сами виноваты! – рявкнул он и оторвал от земли пустой стол, швыряя его в сторону пятерки рогатых демонов, которые пошли на него с горящими глазами и кривыми ятаганами.
Стол снес всех пятерых и треснул пополам с жутким грохотом, врезавшись в одну из каменных колонн, поддерживающих потолок.
Джарлакс под шумок подпиливал большой канат, который тянулся через весь зал и придерживал тяжелый бархатный занавес сцены.
Занавес рухнул. Джарлакс схватился за канат, утянувший его из свалки на второй этаж кабака.