– Я серьезно! – почти отчаянно заорал Джарлакс. – Я ей по росту не подхожу!
Совершенно не раздумывая над собственными поступками и действуя скорее по наитию, Мелькор сделал очередной обманный выпад, уклоняясь от удара в диком прыжке через две ступеньки лестницы, поймал высокую стражницу за талию, стиснул ладонь на обтянутой кожаными штанами ягодице и смачно поцеловал в губы под очередной петушиный вопль.
Мелькор прекрасно знал, насколько это ненавидели женщины.
«Что я делаю?! Зачем?! Хорошо, что Майрон этого не видел».
От неожиданности девица сама отпрянула от него к краю с гримасой жуткого отвращения, и это движение стало для нее роковым. Мелькор молниеносно полоснул мечом по ее крылу, пользуясь замешательством, и пинком столкнул ее вниз.
Выдохнул, не забыв сплюнуть и вытереть губы.
– Достаточно неожиданно?!
Джарлакс оскалился на него через плечо.
– Вполне! А теперь бегом наверх!
========== Рогалики первородного зла и свалка. ==========
8. Рогалики первородного зла и свалка.
Улей Сигила напоминал Цири беспорядочную свалку жутких вонючих трущоб. Дома громоздились друг на друга, подпирая соседние, словно нищие пьяницы, вразвалочку бредущие по улице, от которой осталось одно название, а большей частью – лужи и грязь. Огромное кольцо города возвышалось и нависало со всех сторон, создавая иллюзию ползущей во все стороны безобразной безбрежной помойки, по которой прошлись война и шторм одновременно. Отовсюду с дырявых, перекошенных крыш и карнизов торчали острые причудливые лезвия, защищающие от жирных сигильских ворон.
Кое-где болталось на веревках и вбирало грязь смога потрепанное белье. Дым висел так плотно и низко, что стало невозможно отличить день от вечерних сумерек.
Цири скривилась от отвращения, заметив, как в помойной куче, издающей гнилой смрад, копошились крысы. Местные жители тоже были похожи на крыс: на глазах Цири один из них поймал пару мерзких грызунов и заорал о том, что сегодня на ужин мясо. Жители провожали их компанию жадными взглядами, будто были готовы убить за одну серебряную пуговицу с курточки Цири. Но после они натыкались взглядом на угрюмого Майрона с саблями на поясе, злобного Мелькора, будто невзначай касающегося боевой лютни, и на ухмылочку Джарлакса. Дело ограничивалось плевком нищих себе под ноги и презрительными комментариями в спину, что в Сигиле развелось не в меру много невежд.
Для прогулки по Улью им пришлось купить новую одежду: вся как одна была черно-серой с различными вариациями узоров и материалов, с кожаными куртками и сапогами выше колен. На всякий случай – с защитой от кислоты и ядов.
Их предупредили, что в этом месте можно вляпаться во что угодно во всех смыслах. Даже больше того: когда они сообщили торговцу, что направляются в Улей, гитзерай-портной поглядел на них, словно на сумасшедших.
Дышалось тяжело. Воздух набряк от влаги. Воняло помоями, гнилью, гарью и ещё боги весть чем.
– Дождик будет, – как будто невзначай заметила Цири.
– Ливень. Часа через три, – в голос Мелькора просочился весь яд мира.
Его длинные волосы, распущенные и лишь для виду подобранные нитками морионов, как будто съежились, превратившись в неряшливое антрацитовое облако крупных пушистых колечек-кудрей разных размеров, которое торчало из-под необъятной павлиньей шляпы: единственного яркого пятна на фоне глухой черной одежды.
Майрон издал звук, средний между смешком и вдохом. Джарлакс красноречиво приподнял шляпу, погладил лысину и что-то насвистел себе под нос, предостерегающе зыркнув в сторону подворотни, мимо которой они проходили.
– Зачем тебе вообще столько волос? – Джарлакс беззаботно ощерился, наблюдая за тем, как Мелькор шумно дышит через нос и недовольно поправляет волосы, лезущие в глаза. – Мы б на шиньонах озолотились!
– Тебе что, денег мало?! – возмущенно огрызнулся Мелькор. – Сам погорел, других не втягивай!
Йеннифэр прищелкнула языком и самодовольно поправила блестящие уложенные пряди, снисходительно бросив Мелькору:
– Надо было перебороть свою гордость и смазать волосы тем маслом, которое я тебе посоветовала.
Мелькор удостоил чародейку испепеляюще злобным взглядом.
Их путь свернул вдоль реки, издававшей такую тошнотворную кисло-гнилостную тепловатую вонь, что Йеннифэр чуть не вырвало. Воды этой реки имели мерзкий зеленоватый оттенок, а содержимое больше напоминало вязкую смолистую массу, в которой не плавали, а скорее застряли обломки и разбросанные здесь и там гниющие кучи мусорных островов.
– Где он уже, этот Мортуарий? – выдохнула чародейка, с трудом подавив рвотный позыв. От смрада здесь глаза слезились.
– Да недалеко! – Джарлакс кивнул куда-то вперед, на подъем кольца Сигила, где сквозь смог угадывались очертания огромного круглого здания, мрачно нависшего над окружающими домами.
Местным жителям, похоже, запах не мешал. Они привыкли. Узкие кособокие дома, утыканные шипами, плотно жались к этой зловонной массе, которую и водой можно было назвать с трудом.
Подобие раздолбанной мостовой сплошь и рядом покрывали лужи и размокшая жижа. Деревянные настилы и железные плиты тонули в вязкой коричневой массе. Во время преодоления очередного участка такого сорта, Майрон слегка не рассчитал равновесие, поскользнулся, и его нога по щиколотку провалилась в огромную коричневую лужу со странным золотистым отблеском по краю.
Чувствуя отвратительно смерзающийся внутри ужас, он ощутил, что его нога проваливается еще глубже, уже по икру. С еще большим ужасом Майрон увидел, что нога безболезненно, но неестественно жутко вытягивалась, словно глиняная или резиновая, превращаясь в комковатую массу грязи. Майрон уперся второй ногой в землю и попытался безуспешно вырваться.
Здесь-то он и испугался. Лужа держала его так крепко, словно где-то у нее на дне были зубы. Нога уже провалилась по колено, вторая заскользила по краю, провалилась сразу до середины бедра, а грязевая дыра продолжала затягивать себя в него.
– Вытащите меня! – беспомощно заорал он во всю мощь голоса. – Оно сожрет меня!
Все произошло так быстро, что остальные и понять не успели, что происходит, пока он не закричал.
Мелькор сориентировался первым: преодолел расстояние, разделявшее их, за два молниеносных шага, обхватил Майрона поперек груди, сдавив так, что ребрам стало больно, выругался, и рванул из грязевой дыры с такой силой, что лужа только обиженно чавкнула с хлюпаньем, выпустила пузырь, но все же отпустила свою добычу.
Джарлакс недоуменно встряхнул головой, глядя на них. Цири и Йеннифэр застыли, приоткрыв рты. Майрон, изгваздавший ноги на всю длину, ошеломленно обтекал на раздолбанную брусчатку.
– Это блядь что такое было?! – рявкнул Майрон через секунду тишины на лужу. Манера ругаться цеплялась в этом мире мгновенно. – А-а! Я теперь по жопу в этом говне! – он зло встряхнул руками и притопнул ногой об мостовую, пытаясь стряхнуть грязь.
Джарлакс кашлянул и невозмутимо потер подбородок.
– Кажется, я что-то слышал о случайных порталах на элементальный план грязи. Вот уж не думал, что они вообще существуют.
Несколько нищих на углу глумливо расхохоталось. Нагло каркнули жирные вороны, клюющие что-то в мусорной куче. Грязный ребенок издал не вполне приличный звук, помахивая игрушкой из ржавого обода железной трубы. Какая-то полураздетая девушка, чьи одежды больше напоминали кожаные ремни, перетянутые вокруг тела, смерила их насмешливым взором:
– Смотри куда прешь, невежда, айе! Лужа жеж светится!
Здание Мортуария, городского морга, возвышалось за огромными воротами куполом, который кто-то плюхнул на землю и утыкал огромными причудливыми шипами, протыкающими сигильский смог. Зловещие очертания угрюмо нависали над мрачной площадью перед ним. Откуда-то дальше на подъеме города били в воздух черные столпы дыма.
Здание испускало специфическую сладковато-едкую вонь гниения и гноя, почти перебитую трупным запахом формалина. Тот же запах исходил от угрюмых типов, которые выходили из ворот Мортуария.