«Кронос» стал проводником, чьи системы анализировали каждого в радиусе действия — корабли, пилотов, даже андроидов. Его ядро, питаемое энергией Вектора, сканировало структуры, иерархии, связи. Союзники Федерации, подчинённые чёткой цепочке команд, получали усиление: их СИСТЕМЫ пылали ярче, реакции ускорялись, а оружие било точнее. Истребители двигались, как единый организм, их плазменные залпы сливались в потоки, что разрывали вакуум. Крейсеры, окружавшие «Кронос», загудели, их щиты засветились зеленоватым сиянием, а орудия, теперь заряженные энергией линкора, пробивали металл с ужасающей силой. Пилоты на мостиках чувствовали прилив мощи — их приказы исполнялись мгновенно, как будто сам «Кронос» направлял их руки.
Но для тех, кто не вписывался в эту иерархию — для Небулонцев, чья сила была в свободе, в хаотичной ярости — «Кронос» стал палачом. Его зелёные импульсы, прокатывающиеся по полю боя, находили их СИСТЕМЫ и выжигали их, как вирус. Один удар — и СИСТЕМЫ Небулонцев умерли, их интерфейсы погасли, способности исчезли, оставив лишь плоть, волю и отчаяние. База Небулонцев задрожала под обстрелом, её щиты трещали, а чёрные стены, пронизанные красными жилами, покрывались трещинами. «Кронос» не просто атаковал — он лишал врагов их сути, делая их уязвимыми перед флотом, что теперь бил с нечеловеческой слаженностью.
Поле боя превратилось в мясорубку. Андроиды Шестерни, некогда грозные машины с красными линиями, замерли в вакууме, их когти и плазменные пушки потухли. Без Синхронизации они стали хламом, и флот Федерации разнёс их залпами. Сотни машин разлетелись на куски, их обломки закружились в космосе, сталкиваясь с горящими кораблями. Шестерня, в командном зале базы, стукнул металлической рукой по панели, его жёлтые глаза под капюшоном мигнули яростью и бессилием. Его гениальность, его машины — всё оказалось бесполезным без СИСТЕМЫ. Он пытался перезапустить терминалы, но экраны молчали, отражая лишь зелёный свет «Кроноса» за иллюминатором.
— Чёртова машина! — рявкнул он, его длинные руки дрожали. — Они выжгли нас!
Рагна, в своём боевом скафандре, была тенью своей мощи. Её массивная фигура, под два метра, неслась к крейсеру, шипы и красные шрамы на броне блестели в свете взрывов. Но без СИСТЕМЫ она потеряла всё — её удары, что могли разорвать корабли, стали слабыми, её движения — медленными. Она врезалась в борт крейсера, надеясь пробить его, но металл лишь прогнулся. Ответный залп плазмы, усиленный «Кроносом», ударил в неё. Скафандр затрещал, и Рагна зарычала, её маска с огоньками глаз мигнула, но она цеплялась за обшивку, отказываясь падать.
Тлен, на мостике «Когтя», сражался с пустотой. Его худое лицо с тёмными кругами под глазами было напряжено, пальцы сжимали рукояти управления, но без СИСТЕМЫ он был лишь человеком, а не стратегом. «Коготь» маневрировал среди истребителей, уклоняясь от их огня, но каждый выстрел врага был точнее, чем раньше. Тлен знал, что его опыт — всё, что осталось, и он бросил корабль вперёд, открывая огонь, чтобы отвлечь врагов. Его хриплый голос звучал в эфире, но без координации он был слаб.
— Держитесь… — выдавил он, хотя знал, что это ложь.
Скверна, в своём «Тени», была единственным исключением. Её СИСТЕМА не умерла полностью — Теневая форма — 4 уровень и Когти хищника — 3 уровень работали, но слабо, как угасающий свет. Её алые глаза горели в полумраке кабины, чёрные волосы прилипли к бледной коже, а клыки блеснули, когда она стиснула зубы. Она не понимала, почему её СИСТЕМА держится — может, драунтракская кровь, может, что-то в её природе. Но «Тень» теряла скорость, её манёвры были медленными, а истребители Федерации, усиленные «Кроносом», видели её яснее, чем раньше. Она уворачивалась от огня, но каждый рывок давался с трудом.
— Это… не бой, — прошептала она, её голос дрожал. — Это казнь.
«Кронос» выпустил новый импульс, зелёная волна прокатилась по вакууму, усиливая флот Федерации. Их крейсеры сомкнули строй, истребители рванули вперёд, их орудия били с точностью, которой не было у Небулонцев. База дрожала под ударами, её щиты мигали на грани, а стены трещали, но пока держались. Внутри, в медицинском отсеке, Лира стояла у голографического экрана, её эфирианские глаза — голубые, светящиеся — были полны страха. Прозрачные волосы прилипли к её лицу, а руки дрожали, пока она смотрела на хаос снаружи.